Реформы российского образования последних лет, введение ЕГЭ не ругал разве что ленивый. Однако выдающийся педагог, доктор педагогических наук Борис Бим-Бад, побывавший в гостях у Pravda.Ru, предлагает отделять зерна от плевел. По мнению Бориса Михайловича, с ЕГЭ вполне можно жить, а вот создание учебных комбинатов и инклюзивное образование — зло.
— Борис Михайлович, как вы оцениваете нашу современную систему образования. Вот что происходит, с вашей точки зрения, в средней школе, профессиональном и высшем образовании?
— Я невольно сравниваю. Все, что я вижу сейчас не только в школе, но и вообще во всей системе образования от дошкольных учреждений до вузов, ничем существенным не отличается от того, через что я прошел на протяжении всей своей жизни. Но никаких кардинальных перемен ни в самом подходе, ни в наборе учебных предметов, ни в методах преподавания, ни в способах развлечений и занятий спортом или в чем-нибудь другом, я обнаружить не могу. Мне все говорят: вот раньше было хорошо. Я спрашиваю, а вы раньше жили, насколько раньше вы жили?
Я пошел в школу в 1948 году и окончил ее в 1958, когда подавляющего большинства наших с вами зрителей еще и на свете не было. И вот я никаких серьезных отличий за все это время не вижу. Мне говорят, что раньше были экзамены по билетам. А я присматриваюсь к этим ГИА, ЕГЭ и прочим страшным нынешним сокращениям и не обнаруживаю существенной разницы.
Как в мое время все зависело от того, какой билет вытянешь и успел ли ты к нему подготовиться, так и сейчас очень много зависит от случайности, от угадывания-попадания и прочее, прочее.
В том-то и беда, что наша школа отстает от современной науки, психологии уровня и структуры знаний. В ней мало что меняется. То есть, на самом деле, меняется очень многое и постоянно, но это все — частности, мелочи. Школа состоит из содержания образования, методов обучения и системы экзаменов. Вот эти три кита, на которых держится школа, почти не изменились, и в этом — наша беда.
— А что и как нужно и можно изменить?
— Нужно изменить вот как. — Во-первых, не экономить на образовании. Экономить можно на чем угодно другом, но надо срочно реально изменить отношение к образованию для того, чтобы быстрее шла работа по выковыванию, созданию нового содержания образования. Его определение возможно только в диалоге, в беседе, в спорах. Я считаю, что не обязательно должны быть старинные классические предметы — физика, химия, биология, литература.
Могут быть комплексные предметы типа природоведения или окружающего мира, такие совокупные предметы. Но главное, они обязательно должны быть связаны с сегодняшней жизнью, ориентированные на сегодняшнего ребенка, его интересы, его ожидания, его желание быть успешным в жизни.
Нужно связать новое содержание образования с современной жизнью. Вообще, школа должна быть, конечно же, школой жизни. Она должна тренировать в искусстве жить, совместно работать, договариваться, в чем-то уступать друг другу, на чем-то настаивать и прочее, прочее.
Для этого обязательно нужны коллективные виды работ. Нужна большая подготовительная работа опять-таки по выращиванию содержания образования. Потом, конечно, нужно все это опробовать в самых разных условиях, но так, чтобы дети не страдали, чтобы это было интересно, полезно и для всех очевидно. К этому опробованию надо подключить родителей, работодателей, политиков, всех от кого зависит то, что происходит в школе.
Родители очень хотят, чтобы их детей учили так же, как учили в школе их самих. Они рассуждают очень просто, но им кажется, что комар носу не подточит. — Вот меня учили тому-то и тому-то, так-то и так-то, смотрите, какой хороший я вышел. Ну, что может быть лучше, разве я не образец? — Нет. Пожалуйста, пусть делают лучше, но лишь бы не хуже. Новую школу можно вырастить только вместе с родителями, а для этого нужно их вовлекать в этот процесс.
Но нельзя ставить эксперименты над детьми. Нужно продуманное формирование и опробование новой системы образования, которая, кстати, не взята с потолка, а уже доказала свою действенность, свою пользу в самых разных условиях, в самых разных уголках мира, в самых разных системах образования.
Не надо преувеличивать разницы между людьми. Конечно, мы все разные, но одновременно мы все и одинаковые, потому что все люди — люди. И опыт людей других нам надо тоже учитывать.
А чтобы родители не пугались нового, их надо вовлекать, хотя у них мало времени, им надо зарабатывать на жизнь, все так трудно и дается с таким напряжением. Тем не менее, есть способы тоже опробованные вовлечения родителей в непродолжительные небольшие сессии, сеансы работы с детьми по новым школьным программам.
Это необходимо, чтобы родители убедились, что действительно интересует их ребенка, приохочивает его к учению, дает ему вкус к чтению, развивает его.
И надо, конечно, ориентироваться на работодателя, ведь очень неправильно, что дети практически не имеют возможности зарабатывать. Надо придумать способы и возможности для детей трудиться в тысячах разных ремесел, простых видов полезной деятельности, чтобы ребенок на практически на любом возрастном этапе мог бы быть полезен окружающим и пробовал свои силы в разных областях деятельности.
— Как вы считаете, в современной школе есть ли предметная гармония? То есть правильное ли количество часов отводится точным и гуманитарным наукам, физкультуре?
— Школа в огромной степени зависит от учителей. А у каждого учителя, как и у любого человека, свой склад способностей. Школа тогда эффективна, и туда любят ходить дети и с удовольствием учатся, когда каждый учитель делает то, в чем он больше мастак. Положим, учителю литературы больше всего нравится преподавать, например, современных авторов, а не что-то из 18-19 века. Надо дать ему возможность делать то, что лучше получается, то чем радостно поделиться.
В каждой школе — свой состав преподавателей. Значит, что каждая школа сейчас имеет на это право, должна составлять свой учебный план, где, положим, сильный физкультурник, обожаемый детьми из-за того, что водит их в походы и дает им возможность проявить силу и развиваться, имеет много часов. А очень нелюбимому трудовику или учителю пения, наоборот, надо дать меньше часов.
Все зависит от способностей преподавателя. Поэтому не может быть все для всех одинаково. — На физику столько-то, на лирику столько-то. Неправильно все это.
Ведь человек не может быть универсальным. Он все равно будет специализироваться в жизни, получать профессию. И в школе такое понятие экземплярное обучение — на примерах — лучше и полезнее для человека. Можно изучить только какую-то часть биологии, одну-две темы в химии, тесно связанные с жизнью, очень интересные и захватывающие, чем весь тематический курс химии и биологии, который даже и специалисты-то весь не знают, потому что специализация нарастает.
В школе есть такая неврастения — пройти программу, успеть все. Во-первых, успеть всего не удастся, все ухватить за хвост не получится. Лучше — углубленное обучение отдельных направлений. Есть примеры, которые давали в нашей школе Амонашвили, Волкова, куча других педагогов-новаторов. Углубленное учение дает возможность погрузиться в тему, овладеть ей как следует. Что любит делать человек, то у него хорошо получается.
Поэтому, если мы хотим, чтобы дети любили учиться и добились успехов, надо дать им возможность углубиться в то, что им нравится, а не пичкать всем подряд. Учить надо успеху. И учить надо спокойно, без неврастении: ах, мы не успеем пройти программу! Подумаешь, дорогие мои, мировая революция какая…
— А как же быть тогда с этим клятым ЕГЭ? Ведь, если мы все не успеем, мы ЕГЭ-то не сдадим. Самое страшное в ЕГЭ — что последний год дети не учатся, а готовятся к ЕГЭ. Это же неправильно. Что делать с ЕГЭ, как быть?
– К ЕГЭ надо относиться как к плохой погоде. То есть — ничего хорошего и радостного от этого нет, но избавиться невозможно. Мы же с вами не можем поменять политику министерства образования. Ну и ладно, надо просто жить, несмотря на плохую погоду, нужно все равно учиться радостно и углубленно, и добиваться успеха в чем-то одном, потому что во всем все равно не получиться.
При этом окажется, что есть побочный продукт углубленного умного образования. А именно — способность щелкать ЕГЭ. Потому что разумный человек, потренировавшись немного, справится с любым ЕГЭ. Ведь там очень много зависит от здравого смысла, от догадки и случайности.
Природа или господь Бог снабжает всех разными способностями. Они есть у каждого, но у каждого — свой склад способностей. Он в чем-то успешнее, и в этом чем-то он должен добиться успеха. Это гораздо важнее, чем научиться разгадывать кроссворд под названием ЕГЭ. Тем более, что сейчас собираются сделать поступление в вузы в большей степени, зависящим не от результата Единого государственного экзамена, ГИА и прочее, прочее. Можно поступить, если у тебя есть таланты.
Да и не всем надо обязательно идти в вузы. Есть огромное количество профессий, которые дают возможность великолепно жить и без так называемого высшего образования, которое на самом деле, к сожалению, тоже нуждается в совершенстве.
— Как вы относитесь к нововведению по укрупнению школ, когда создаются целые комбинаты — детские сады и школы?
— Плохо отношусь. Я считаю, что это совершеннейшее безобразие. Это просто попытка сэкономить на школе гроши. Беда в том, что это создает кучу неудобств для преподавателей и учащихся, для результатов школьного дела, а следовательно — и для всего нашего развития.
Точно так же плохо я отношусь к попыткам инклюзивного образования. От обучения детей с другими возможностями в обычной школе очень часто страдают и обычные дети и необычные. Это возможно, и с успехом иногда применяется в вузах, но для этого нужны большие траты, особая архитектура.
И главное, у каждого особого ребенка должен быть свой педагог или один дефектолог. Потому что иначе творится зло. Это тоже попытка сэкономить гроши. Плохо. Экономим на спичках, а теряем корову.
— Есть ли у нас талантливые молодые преподаватели?
– У каждого — свой склад способностей. Есть, конечно, но к сожалению редко встречаются люди с педагогической жилкой.
Ведь образование, воспитание — это искусство, а не наука. Преподаватель должен быть художником своего дела. Это доказывал еще Константин Дмитриевич Ушинский, и с тех пор это подтверждено всем ходом мирового развития.
— Учителя жалуются, что их заставляют писать очень много всяких планов и отчетов, заполнять электронные журналы. Они уже очень мало могут быть художниками, потому что из них делают бюрократов.
— Это ужасно. И самое ужасное в том, что вся эта отчетность придуманная. Потому что совершенно невозможно правдиво, точно и четко ответить на все эти бесчисленные графы и пункты анкет, отчетов и прочую бюрократию. Все это создают для показухи, видимости деятельности, которая нужна исключительно одним чиновникам. Она создает в свою очередь видимость их полезности.
А достигается только что-то фальшивое, не соответствующее действительности и очень отвлекающее учителей от их трудного дела. Ведь бесконечно сложно подготовиться к уроку, это настолько всепоглощающий труд, что надо беречь каждую секунду жизни учителей, давать ему возможность учиться. Потому что только тот учитель учит, который постоянно учится сам. А для этого нужно время. Я очень страдаю из-за бюрократизации школы.
— Борис Михайлович, мы очень надеемся, что совместные усилия, в том числе такие передачи, помогут образованию избавиться от негатива и найти правильный путь развития, чтобы действительно работать для развития человека и блага общества.
– Будем надеяться. Я даже готов не помирать до тех пор, пока наши надежды не осуществятся.
Справка:
Борис Михайлович Бим-Бад — российский педагог, действительный член (академик) Российской академии образования. Доктор педагогических наук, профессор. Выпускник МГПИ им. Ленина. Создатель и ректор Российского открытого университета, преобразованного позже в Университет Российской академии образования.
Информация взята с сайта pravda.ru
