Инна Лопонова, 302 группа
Мы шагаем по Москве, а под землей в это время кипит жизнь. Труд тысяч людей делает наши ежедневные путешествия на метро быстрыми, удобными и комфортными. Кто-то строит новую станцию, кто-то ремонтирует старую, кто-то меняет эскалаторы, а кто-то следит за соблюдением правил порядка.
Я спускаюсь в метро на станцию «Парк Победы». Белоснежные стены тоннеля магнетически притягивают взгляд. Этот цвет ‒ символ чистоты. В самом деле, здесь не встретишь ни одной надписи на стене, ни одного «автографа» местного хулигана. Огромные лампы-шарики как волшебные одуванчики сопровождают меня на этом бесконечном спуске. Эскалатор блестит и сверкает, окутанный мягким светом этих фонарей. Но кто это движется мне навстречу?
Какой-то невзрачный мужчина лет тридцати, смуглый, худощавый, с черными, как уголь, волосами. Он одет в потертые штаны с заплатками, такие старые, что их цвет уже невозможно назвать определенно, но еще можно предположить, что когда-то они были серыми. Или зелеными. На нем грязно-бежевый, а точнее, бежевый грязный свитер грубой вязки. Сверху ядовито-зеленый жилет в пятнах мазута и сажи, он настолько огромный, что в него поместилось бы еще три таких же человека. В руках у него старая, дырявая тряпка, которой он чистит поручни эскалатора. Так вот кому мы обязаны этой чистотой!
Лицо уборщика выражает не то грусть, не то усталость. Проходящие мимо, вечно спешащие люди толкают его своими сумками в бок. Уборщик уже не обращает на них никакого внимания, он явно чем-то озабочен и сильно расстроен. Ему, наверное, никто и никогда не говорил спасибо за ту работу, которую он делает. Разве можно в преддверии праздника быть таким печальным! И я решаюсь пойти за ним, чтобы выяснить, как можно помочь несчастному.
Я нагоняю его уже на станции. Только бы не потерять в толпе! Осторожно хлопаю его по плечу. Он вздрагивает и резко разворачивается. На его лице отражается испуг, если не ужас.
‒ Извините… Как вас зовут?
‒ Чего вам? Какая вам разница, я ведь просто уборщик, пустое место… Ну, чего? ‒ его лицо болезненно искривилось и губы сжались. Было ясно, что он не ждет ничего хорошего от нашего разговора. Я поспешила развеять его мрачные мысли.
‒ Просто мне показалось, что вас что-то сильно расстроило. Но ведь скоро Новый год! Может, я могу вам чем-то помочь? Извините еще раз.
‒ Да чем тут поможешь? Вы вот стоите тут, улыбаетесь. Весело вам в Москве своей жить? Смотрите на меня так снисходительно, будто я больной какой или головой стукнутый! А вы Москвы-то своей не знаете! Я вот приехал таким же молодым сюда, думал, всего добьюсь сам, дома в Узбекистане гордиться мной будут, стану родителям деньги высылать, помогать. Женился на радостях! Ну и дети пошли. Трое у меня детишек-то… Вы не думайте, что я необразованный какой или безграмотный: я электриком курс закончил, у меня лучше всех отметки были! Только у вас тут никому не надо этого ничего, коли рожей не вышел. Никуда не взяли, говорят, с чурками у нас работать никто не хочет. Вон оно как… Чурка! А у меня, у чурки-то, детишки дома, две девочки, мальчик. Старшей еще шести лет нет! ‒ он говорил всё это на одном дыхании, захлебываясь и хватая воздух в паузах между словами. Тут он, тяжело вздохнув, опустил голову и покачал ею.
‒ Но сейчас у вас все наладилось же? Вот в метро устроились, надежная работа здесь, стабильная…
Он усмехнулся.
‒ Стабильная! А что толку? Когда ты убираешь, а люди мимо проходят и назло плюют со смехом. И смотрят, злорадствуя, как ты по новой намываешь… Это по-вашему «наладилось»? А детишкам подарочки где взять? А? Или что, для чурок Новый год не наступает?.. Но я и к этому приспособился, я и тут не унывал. Каждый день с осени ходил в местный «Макдональдс». Вдруг нерадивый ребенок игрушку забудет! Вот праздник у моих ребятишек будет, обрадуются! И сегодня как раз иду в обед, народу ‒ тьма, убирать не успевают. А на одном подносе недоеденная картошка и игрушка! Как я счастлив был, я про все свои горести забыл! Не успел я взять это к себе в карман, как подбежал ко мне уборщик и закричал: «Выметайся вон, будешь еще тут клиентов распугивать! Немедленно уходи, ничего не покупаешь, а заразу разносишь!» И пнул меня со всей силы. Ну что мне было делать? Я и ушел ни с чем.
В глазах его блестели слезы. Я впервые подумала о том, что Новый год не для всех день возвращения в детскую сказку. С его подарками, конфетами, мандаринами, курантами и праздничным настроением, предвкушением чуда. Я повзрослела в этот день. Мне ужасно захотелось что-то подарить ему… Но когда я пришла в себя и оправилась от этих грустных размышлений, его уже не было передо мной. А как же детишки, две девочки и мальчик? А как же они без подарка в эту ночь? Мы никогда не узнаем. Но пусть у нас все-таки останется в памяти этот образ безымянного уборщика метрополитена.
