Анна Окланская (Высшая школа журналистики, МУМ)
Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы и парча…
Н. А. Некрасов, «Коробейники»
Здравствуй, мой хороший читатель! Не знаю, чем ты занят сию минуту – жуешь в столовой утренний бутерброд, трясешься в «подземельном» поезде, расслабляешь бока дома на диване, греешь плечи на лавочке у подъезда или прозябаешь в кабинете, читая мою нетленку, завернутую, в целях конспирации, в финансовый отчет. Впрочем, это и не важно. Где бы ты сейчас ни был, я приглашаю тебя прокатиться со мной в пригородной электричке. Правда, без ветерка, в тесноте и обиде, да еще и в эпицентре «великой торговли».
Ну что, хорошие, поехали кататься?!
Буднее утро. Стрелки часов добрались до «восьми». С каждой минутой становится жарче: солнце, как желток на сковороде, скворчит на небосводе. Мы еще толком не «проморгались» и не «прозевались» ото сна, но уже вытряхнули себя из квартир и спешим на железнодорожную платформу. Мы – среднестатистические «подмосквичи». Живем в 20-40 километрах от столицы и с понедельника по пятницу проветриваем свои родные городишки, «эмигрируя» на работу в Москву. Мы любим Первопрестольную не за ее красоты, широты <…>- нас она манит необъятным рынком труда. Каждый день сотни пригородных электричек, «накормленных» до отвала пассажирами (словно удав – кроликами), вползают в столицу, наполняя ее менеджерами, воспитателями, секретарями, продавцами и прочими разно-профильными кадрами…
Наше с тобой путешествие, любезный читатель, выпадает на самый час пик. Стало быть, первую половину пути мы едем стоя, пока не освоимся – на одной ноге. В нашем личном пространстве топчется два-три попутчика. Седой мужчина в очках читает свежую газету и, переворачивая страницы, тычет локтем тебе в ребра. Средних лет женщина с розовыми губами и
бородавкой на носу дышит мне в шею вчерашним чесночным салатом.
У нас начинают неметь конечности, а во рту горчит от прилипших к языку проклятий и ругательств. На первой московской станции электричка извергает из себя треть «содержимого». Мы ликуем – находится два свободных места, мы рассаживаемся, вытягиваем окостеневшие ноги и… замечаем в проходе ЕГО. Как невозможна старая Москва без «крика» уличных разносчиков, так же немыслим пригородный поезд без современных коробейников.
В двадцать первом веке веселый зачин: «Сударыни и судари! Парни и молодицы! Тары-бары-растабары, есть хорошие товары!» сменился сдержанным «Добрый день, уважаемые пассажиры. Счастливого всем пути». Вместо платков, гребешков, расписных петушков, нынешние ходебщики предлагают влажные салфетки, электрошокеры, сим-карты и ножнички для педикюра.
Теперь до конечной остановки по вагону будут тянуться караваны коммивояжеров. Каждый день – одни и те же лица. Они говорят хорошо поставленным голосом. Не смотрят тебе в глаза (чтобы «не теряться»). Не вступают в светские беседы. Не сбиваются с заученных рекламных речевок. Не реагируют на магнитные бури и хамские выпады раздраженных пассажиров. Не смущаются, обтирая сумки с товаром о твои свежевыглаженные брюки.
В их внешнем виде, милый читатель, ты не найдешь ничего примечательного. Это обычные люди – женщины и мужчины, молодые и пожилые, блондины и брюнеты, красивые и не очень. Они одеваются в тех же магазинах и на рынках, что и их покупатели. Живут в тех же хрущевках, высотках, коммуналках… Едят ту же жареную картошку, смотрят те же сериалы по выходным. Они томятся с нами в одних очередях в поликлинике, сажают на дачах огурцы того же сорта. Как и все, увлеченно ругают политиков и обсуждают новых фаворитов Аллы Пугачевой.
Конечно, «торговля в разнос» – это не космонавтика – о ней не мечтают с детства. На коробейников не учат в школах, ПТУ и вузах. В поздравительных открытках ты не найдешь пожеланий связать свою судьбу с лотком. Но и в этой, с позволения сказать, профессии есть свой кайф. Взять хотя бы молодого синеглазого человека, который стоит сейчас перед нами и предлагает диски с интерактивными экскурсиями по Москве. Это Артем. Ему двадцать семь лет. У него отличное чувство юмора и патологическая тяга к свободе. Он пробовал усадить себя в офисное кресло, но всегда срывался – и снова возвращался в электричку. «Здесь нет начальников, будильников, «надзирателей» и отчетов. Сколько наторговал – все твое», – объясняет он свой выбор родным и знакомым.
Вслед за Артемом в вагоне появляется длинноволосая девушка с огромным рюкзаком за плечами. Не отрывая взгляда от своих ногтей, она резвым шагом проноситься мимо нас со скороговоркой: «Пакеты-Ручки-Пластыри-Мел-От-Моли-Носки-Щеточки-Салфетки-Конфетки-Сухарики-Шарики-Пакеты-Ручки…» и далее по кругу. Девушка почти «доскакала» до конца вагона, когда поезд неожиданно дернулся и ее «метнуло» на сидящую у дверей пассажирку. Для общественного транспорта – инцидент пустяковый. Если только ты не проспала свой обычный «подъем!», не оставила из-за этого мужа без завтрака, ребенка – без подзатыльника, а лицо – без макияжа, и не опаздываешь сейчас на совещание к начальнику.
- – Смотри, куда падаешь, лосиха! – выпаливает пассажирка и чувствует, как чакры открываются и из них во вселенную утекает накопленная за неудавшееся утро желчь…
– Сама слониха, – равнодушно отвечает длинноволосая девушка, подбирая выпавшие из рюкзака Пакеты-Ручки-Пластыри… и все такое.
- – Я сказала «лосиха»! Ты что, глухая? – возмущается пассажирка и сглатывает комок обиды за то, что голодный муж нагрубил ей на прощание.
- – Отвали, а? – по-прежнему без эмоций парирует девушка.
- – Это ты отвали. Ходите здесь со своим барахлом, нормальным людям ехать мешаете, – неуверенно заявляет пассажирка и оглядывается на попутчиков в поисках одобрительных кивков. Но мы беспристрастны, как судьи на ринге, и ждем, кто кого первый нокаутирует.
- – У тебя когда сопли потекут, ты у меня первая салфетку купишь и спасибо скажешь, – проницательно замечает девушка, запихивая в рюкзак последнюю пару носков.
- – Я тебе такое скажу, рада не будешь, – уже почти дружелюбно протягивает пассажирка, осознавшая, что начальник ее не съест, а Машка-дурында двойку по математике запросто исправит.
- – ПакетыРучкиПластыриМелОтМоли…, – заводит знакомую пластинку девушка, и, оставляя за пассажиркой право последнего слова, по-прежнему резвым шагом удаляется в следующий вагон.
*****
Наш третий персонаж – Аркадий. Худой, лысеющий мужчина лет сорока, со светлыми бровями и полуулыбкой на бледном лице. У него тихий, ласковый голос и мягкая, неторопливая походка. Он волочит за собой клетчатую сумку, набитую книгами, и перечисляет авторов. В конце неизменно следует фраза: «Есть список с ценами». Возле группы студентов Аркадий замедляет ход, откашливается и повторяет чуть громче: «Есть список с ценами». Ребята не реагируют, они «жуют свой орбит без сахара» и молятся на конспекты по сопромату. Рядом молодая девица в черных лосинах пересчитывает родинки на спине Димы Билана, напечатанного крупным планом в гламурном журнале. Ее небритый ухажер почесывает висок и пытается разгадать пожелтевший кроссворд.
На горизонте уже маячит следующий «офеня» – Пал Палыч, продавец газет. Такое ощущение, что вместе с ним в вагон вплывают грозовые тучи. Ты даже поеживаешься от его угрюмого облика. Стоптанные кроссовки без шнурков, мятые джинсы с отрывающимся задним карманом, серый в заплатках пиджак, под которым виднеются застиранные уши Микки Мауса. На вид Пал Палычу не меньше пятидесяти, по паспорту – тридцать девять. В его глазах такая грусть, будто он наблюдал распятие Господне. Нос все время немного сморщен, а пухлые губы сложены зигзагом. Этот бомжеватого вида человек живет вместе с матерью на окраине Москвы. У него есть любимый кот Ванька и обожаемый граненый стакан, к которому он прикладывается каждый вечер. Работа в электричках устраивает Пал Палыча на все сто, потому что более серьезные, регламентированные и ответственные должности плохо сочетаются с особенностями его проспиртованного организма.
«Котята»
Ты еще находишься под впечатлением от Пал Палыча, когда в вагон входит бабушка-одуванчик с чипсами и лимонадом. Она толкает тележку впереди себя, через каждые четыре шага останавливается и потирает глаза платком. Бабушка проникновенно вздыхает, и в этом вздохе тебе чудится горький рассказ о маленькой пенсии, детях-уголовниках и внуках-наркоманах. Таких коробейников я называю «котятами», потому что их хочется погладить по щекам, накормить и осчастливить. Иногда я достаю кошелек, еще и не услышав, что конкретно они продают. К этой же братии относится подоспевший Саша, 15-летний долговязый пацан. Он быстро проходит по вагону – раскладывает на сидения янтарные брелоки и брошюры про тысячу и одно блюдо из картошки. Поверх этой дребедени кладет записку, повествующую о его врожденной глухоте. Он жалуется, что тотальная тишина сводит его с ума, и больше всего на свете ему хотелось бы окунуться в прекрасный мир звуков… ну, или продать нам эти «прелестные» вещицы по тридцать пять рублей за штуку. На самом деле, цена им – пятнадцать рэ. в базарный день, да и слух у Саши – отменный. Просто он хитрый подросток из неблагополучной семьи.
Очумелые ручки
У Олега, напротив, с семьей все в порядке. После школы родители снарядили его в московский университет. Олег – субтильный юноша, похожий на солиста из группы «Ногу свело» – учится на дневном, живет в общежитии, общается с сокурсниками и периодически прогуливает лекции, чтобы подработать в электричках. Он виртуозно демонстрирует чудодейственные свойства пятновыводителей. Под пристальным взором присутствующих в вагоне женщин пачкает белую футболку синим фломастером, йодом и томатной пастой. Затем смачивает пятна водой, намазывает волшебным средством, растирает и – вуаля! – следов его хулиганства как не бывало. Товар идет хорошо, Олег доволен, домохозяйки – счастливы, а мы – встречаем очередного продавца.
Наташа приехала из захудалой белорусской деревеньки. На первый взгляд, это хрупкая и кроткая женщина, но попробуй одернуть ее – и ты узнаешь о себе много нового. Пока ее малолетние сыновья висят на шее у бабушки, она продает здесь детские игрушки. Как и Олег, Наташа подробно презентует товар. В стакане с водой меняют размер белые крысы. Под потолок улетают заведенные вертолеты. Куклы приседают и поют песни. После того, как в руках у Наташи появился дракон из знаменитого голливудского мультфильма, сидящая неподалеку шестилетняя девочка в полуобмороке от восторга начала ерзать на сидении. Ее мама – полная дама в кремовой панаме – делает вид, что ничего не замечает, и ловит зрачками обрывки пейзажа за окном. А Наташа, переводя взгляд с девочки на дракона, ловит воспоминания о своих мальчишках…
«Звезды»
До Казанского вокзала осталось две станции, я начинаю нервничать, потому что уже четвертый день не вижу Андрея. Он торгует всякой мелочевкой. Ему около сорока пяти, всегда опрятно одет, аккуратно причесан и, что случается с коробейниками крайне редко, открыт для общения. Постоянные пассажиры, завидев его, приветливо улыбаются, а некоторые даже пожимают ему руку. Неделю назад я ехала из Москвы с новым ноутбуком. В вагон зашел Андрей, проходя мимо, скосился на упаковочную коробку, потом – на мое довольное лицо, и весело подмигнул. На следующий день мы встретились «в том же месте, в тот же час». Он легонько похлопал меня по плечу, поинтересовался, «как работает агрегат», и рассказал анекдот про первые ЭВМ. С тех пор я тоже протягиваю ему руку…
Я бы еще многое рассказала про Андрея, но мы отвлекаемся на нового «гостя». Батюшки, да это же сам дядя Кирилл – звезда местного разлива. Он поправляет густые усы, закатывает рукава рубашки, достает пакетики с чаем и начинает потешно горлопанить:
Выпил чая стакан и торчишь, как таракан.
Только чай вы не берете, а одну водяру пьете.
Дорогие россияне! Доставайте money–money.
Нафиг их держать в кармане?
Для того они и есть,
Чтобы их пропить, проесть.
Вот у меня чай “Чёрный принц” –
Любимый чай высокопоставленных лиц.
Хватанёшь один стакан, будешь крут, как таракан!
Но что же чай вы не берёте?
Опять одну водяру пьёте!
Ну и чао-бамбино, sorry,
Я уже в другом вагоне.
При всем моем уважении к Достоевскому, его капитан Лебядкин просто отдыхает! Я готова стоя аплодировать весельчаку Кириллу за этот мощный заряд хорошего настроения. Если ты понаблюдаешь за ним подольше, и у тебя сведет скулы от улыбок.
Изображая жертву
Мы на подъезде к вокзалу. Надеюсь, ты впечатлен путешествием, мой верный читатель? Напоследок, если позволишь, я расскажу тебе о двух вагонных торговцах, которые устраивают нам, наивным пассажирам, целые представления. К сожалению, я не имела удовольствия лично наблюдать за талантливой постановкой партнеров, но узнала о них от внимательных журналистов Литвиновых.
Итак, Паштет и Володя продают в электричках сборник народной медицины. Книжка, между нами говоря, совсем никудышная, но расходится на «ура».
- Уважаемые пассажиры, – начинает Володя. – Вы знаете, что неделю назад сказал Владимир Путин?
Народ сразу оживляется…
- Так вот, Владимир Путин в своем интервью сказал, что лечится только народными средствами!
Паштет выбирает из толпы «жертву» – женщину лет тридцати, с виду незамужнюю, с добрыми глазами.
- Вот вы, девушка, какими болезнями страдаете? Впрочем, можете не отвечать, я и сам вижу: астения, вон какая бледненькая… А в нашей книжке, на двадцать третьей странице, про вашу астению целый параграф. Примочки, припарки, все очень просто, эффективно и дешево. Гарантирую – расцветете через неделю! Вы, конечно, и так очень красивая, но с нашей книжкой станете еще прекраснее. Сорок шестая страница, второй абзац сверху!
«Объект» млеет, тянется за купюрами, а дальше… весь вагон у напарников в кармане. «Главное, чтобы хотя бы один человек книжку купил, желательно в начале вагона» – признается Володя. «И денег надо пачку в руке держать, – подхватывает Паштет. — Тогда и остальные потянутся, народ-то у нас как стадо».
*****
Как видишь, они наблюдают за нами, изучают, проводят эксперименты, обсуждают в своем кругу, не всегда лестно и справедливо, как собственно и мы – их. Чтобы потом удивить нас, порадовать, уговорить, насмешить, обмануть, подбодрить, обхитрить и… вернуться домой с пустой товарной сумкой.
Правила хорошего тона
У коробейников существуют свои неписаные правила. Например, не пить много перед «выходом в народ», дабы не раздражать людей и не дискредитировать коллег. Тут надо пояснить, что многие лоточники «спасаются» пивом во время работы – это помогает абстрагироваться от обшарпанных вагонов и недовольных назойливым «сервисом» пассажиров.
Не перекрикивать других торговцев, если они начали «выступление» раньше тебя (в таком случае необходимо ждать своей очереди). Нынешние коробейники, торгующие по одному маршруту, – не конкуренты друг другу, скорее – они составляют своеобразный клан. Человеку с улицы «втиснуться» в их ряды, без протекции и рекомендаций действующих членов «родовой общины», практически невозможно. На «залетных чужаков» обрушивается гнев всего «семейства» – могут зарядить синяк под глазом, выкинуть из поезда, или «зафиксировать» в тамбуре.
У каждого коммивояжера есть свое расписание, и если оно сбивается, нужно отзвониться коллегам и согласовать свой новый график (чтобы не пересекаться с продавцами аналогичного товара).
Футбольных фанатов рекомендуется обходить за три версты (могут надавать тумаков и отобрать деньги). Ни в коем случае нельзя «пробивать» битковую электричку – в час пик пассажиры, «распаленные» теснотой, опаснее бизонов, несущихся на водопой.
На одном языке…
Торговать «по стояку» – значит работать, пока электричка стоит.
«В ходку» – торговля во время движения электропоезда.
«На подсадку» – продавец проезжает до станции, где садится много людей, и только тогда начинает торговать.
«Битковый» – поезд в час пик, когда люди утрамбованы в вагонах, как шпроты в банке.
«Пробить поезд» – пройти с товаром по вагонам.
«Тараканы» – это люди, предпочитающие торговать «классическим», давно себя зарекомендовавшим товаром: щеточками для обуви, гелиевыми ручками, одноразовыми салфетками.
«Статья пятьдесят» – взятка милиционерам за несанкционированную торговлю.
«Видеть вагон» – оценивать перспективы продажи товара в вагоне.
«Забодать вагон» – это когда по вагону каждую минуту идет новый продавец и пассажиры уже готовы кидаться на них с кулаками (ибо перебор – надоели до жути).
2010 г.
