“Непогода”. Четвертое видео проекта “10 песен атомных городов”
Во время перелома в истории очень много людей оказывается в пограничном состоянии или даже переходит эту самую пограничную черту «у реки» («в эту ночь решили самураи перейти границу у реки»).
Для молодых историков важно это видеть и понимать. Одно дело книжки читать по истории, другое – оказаться в эпицентре исторических событий. И тогда мало понимать, хотя и это имеет самостоятельно значение, но еще важно знать, что делать и куда бежать. А в книжках, в историографии про это ничего почти нет.
Вот тебе и… история!
Когда-то, будучи ровесником наших сегодняшних магистрантов и аспирантов, я впервые встретился с большими историческими процессами напрямую, воочию, «в глаза» (не смотри истории в глаза – можно не выдержать, сломаться. Первое правило безопасности – самосохранение историка).
Hi-Fi – А мы любили: По-другому ждали перемен… Какие песни, такие мы…
Это страшно. Страшно, что ты понимаешь и можешь рассказывать о происходящем как по написанному в книжках, а сделать-то ничего не можешь. И даже твои «аналитические» рассказы оказываются диссонансом с настроениями окружающих.
Вот тогда и возникает вопрос – а что же делать, как жить?
Я вот попытался тогда, на рубеже 1980-1990-х годов, найти формы переживания, воспроизведения и эмоциональной трансляции знания окружающей исторической действительности, исторических процессов другим людям.
Получилось. Но сам я чуть не сдох (сдохнуть – неожиданно перестать функционировать) от этого. Это слово очень точно передает ситуацию такой смерти. Было очень печально) Для меня. Тогда оказалось, что мало историку найти формы трансляции окружающим людям понимания происходящего, но надо найти и создать еще формы профессиональной психической, психологической, духовной защиты для этих случаев.
В любом «застое» историкам легко, комфортно и хорошо быть. Тогда хорошо и легко говорить, что история, брат, это то, что было уже давно, этого сейчас нет. А я тебе про это расскажу, и очень интересно.
Puhdys – Es war schön – 2012 – Denk an unsere Zeit – sie war schön (нем.): Вспоминай наше время – оно было хорошим
Но совсем другое, когда ты сидишь в одном окопе с подольскими курсантами в 1941 году, должен стрелять и одновременно фиксировать как историк происходящее вокруг и с другими людьми, помогать им не только как санитар, но и как историк, хранитель Времени.
А потом? Поэтому я и говорю, что для историков при приеме в университет на специальность должны быть особые психологические тесты и комиссия. Это ведь не просто одна из профессий – это профессия, требующая сильной психологической устойчивости и личной, сформированной на определенном уровне ценностей, ответственности.
Поэтому мы со студсоветом Института истории и политики и обсуждаем сейчас будущий Кодекс историка.
Для себя я нашел некоторые формы личной защиты и думал, что мне уже не придется в своей жизни встретиться снова с необходимостью вспоминать, доставать и использовать эти самые сильные формы защиты.
Но у истории есть свои задачи, которые могут не совпадать с нашими индивидуальными целями и ожиданиями.
Как говорил когда-то Виктор Степанович Черномырдин (очень правильно говорил): «Никогда такого не было, и вот опять».
И вот опять…
События 24 июня 2023 года напомнили мне знакомое, но эмоционально забытое, или, может быть, то, что я хотел забыть: множество людей вдруг начинает «бегать глазами», они теряют зрительную собранность глаз, эмоционально преувеличенно и психологически очень подвижно начинают реагировать на происходящее.
Maschine – Bessere Tage (нем.) / В эти трагические дни, трагические годы! Я знаю, что они вернутся… И лучшие дни Станут множеством лучших лет!
В магазины в этот день пошли люди с неоднозначным или особенным восприятием действительности.
В такие эпохи, или события еще выходят на поверхность крысы. В прямом смысле. Я про такое читал, но впервые увидел в 1991–1993 годах, когда около станций метро в Москве днем бродили крысы – и не боялись обычных бедных людей, милиционеров, бандитов и простых обывателей. Вспоминаются картины Босха, и это служит таким своеобразным тестом общества на характеристику именно социальных процессов. Крысы очень чувствуют наши настроения и социальные изменения, ослабления в обществе. Эксперты у нас еще думают, а крысы уже знают.
А ночью у меня во дворе… 24 июня 2023 года. Отпустило многих людей от событий субботы. Они ничего не понимали в течение дня, но напряжение «бедными людьми» очень сильно ощущается. Даже еще сильнее, чем теми, кто понимает. Они вдруг ощущают напряжение того, что они не понимают, и это воздействует на них еще сильнее. Такие люди чувствуют резкое изменение атмосферы происходящего в обществе. Есть метеозависимые, а есть социо-зависимые – на них очень сильно воздействует изменение нормы социальной жизни исторической обыденности.
А когда «отпустило», у них произошло расслабление, такие люди начали пить до потери памяти. А что еще делать? У людей какие еще системы защиты есть? Есть более сложные системы, но это не знания, не компетенции, а уровень развития именно того, что называется душой.
Девушки и женщины еще бегали этой ночью у меня по улице в ночь на 25 июня за мужчинами. Это было с начала ночи и до самого утра. Так бывает, хотя и редко. Это показатель перенапряжения в обществе. Это тоже один из показателей ситуации и современности. Но что делать? Времена не выбирают…
Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
[…] Крепко тесное объятье.
Время – кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас – его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.Александр Кушнер
Это первый уровень фиксации исторического – видеть происходящее, не записанное в твоей культуре, но неожиданно существующее в твоем мире. Историку важно видеть и фиксировать «невидимое» для других в нашем мире, в истории, в своем времени.
Федор Михайлович Достоевский писал про наблюдательных и чувствительных людей, которые в будущих поколениях часто становились и будут становиться историками. Но вопрос о том, как жить им в истории, остался.
Достоевский Ф.М. «Бедные люди»:
«Доложу я вам, маточка моя, Варвара Алексеевна, что спал я сию ночь добрым порядком, вопреки ожиданий, чем и весьма доволен […]. Встал я сегодня таким ясным соколом — любо-весело! Что это какое утро сегодня хорошее, маточка! […] Тут же подумал я, Варенька, что и мы, люди, живущие в заботе и треволнении, должны тоже завидовать беззаботному и невинному счастию небесных птиц, — ну и остальное всё такое же, сему же подобное; то есть я всё такие сравнения отдаленные делаю».
«Любезнейший Макар Алексеевич!
Уж хоть вы-то бы не отчаивались! И так горя довольно. Посылаю вам тридцать копеек серебром; больше никак не могу. Купите себе там, что вам более нужно, чтобы хоть до завтра прожить как-нибудь. У нас у самих почти ничего не осталось, а завтра уж и не знаю, что будет. Грустно, Макар Алексеевич! Впрочем, не грустите; не удалось, так что ж делать! […] Если принимать всё чужое так к сердцу и если так сильно всему сочувствовать, то, право, есть отчего быть несчастнейшим человеком».
Гарик Сукачев – Непокоренная вера в Добро
P.S. Следующий текст будет посвящен письму из 1922 года.
