МОСКВА, 24 ноя — РИА Новости. Госдума приняла закон о запрете пропаганды ЛГБТ, педофилии и смены пола и о включении такой информации в перечень запрещенной для детей.
Теперь рекламные материалы не должны будут содержать данные, пропагандирующие либо демонстрирующие нетрадиционные сексуальные отношения и предпочтения, педофилию, смену пола.
https://ria.ru/20221124/law-1833909876.html?ysclid=lb1afkpsjs786415150
Был день рождения. Мой день рождения 1974 года. Мне тогда исполнялось 13 лет. Сидел я один дома, и было мне почти одиноко и грустно. Не помню, почему, но память об ощущении осталась…
Это возраст и время настроения «белых роз»… Помните? Постижение высокого через простое и обыденное? Хотя песню-настроение эту тогда еще и не написали, она появится только лет через 15. Грустно часто бывает оттого, что настоящее, высокое и светлое оказывается преходящим и незащищённым… Оказывается, что не всегда правда побеждает… Это важное понимание процесса взросления…
А жил я тогда в полку, в бывшем немецком военном городке в Бад Фрайенвальде. Говорили даже, что в бывшем эсесовском. Двухэтажное здание немецкой казармы, в которой находился музей нашей гвардейской воинской части, а с двух торцов здания на вторых этажах – несколько офицерских квартир. В одной из них мы и жили.
Ко мне неожиданно пришел в этот день мой одноклассник – Юра Рыжков…
И говорит: немцы наших всех ребят загнали в Новом доме в подвалы, и наши ждут меня, чтобы я возглавил атаку. А этот самый Новый дом, в котором жили офицерские семьи, находился приблизительно в 1 километре от полка, и сразу за ним начинались немецкие дома.
А почему меня позвали? Мы ведь постоянно играли с моими друзьями в индейцев. Мы были индейцами сиу-дакота. И я объявил себя военным вождем. Вот и пришло время отвечать за слова. Честно говоря, мне не хотелось в атаку. Но есть в нашей культуре такое слово – Надо! Вот мне и пришлось от мыслей о вечном собираться идти к нашим.
Мы пришли в Новый дом, и было даже слегка смешно, потому что немцы были все одного, моего возраста, а наши были, начиная от тех, кто только научился ходить и до моих ровесников. Были мы все вместе) Почему? Потому что мы русские!
Во главе немцев был Генрих, белобрысый долговязый и симпатичный немец, он был лидером среди немецкой ватаги.
Вот тогда и стало ясно, что такое сила примера. Ты идешь впереди и поднимаешься не потому, что ты самый сильный или самый смелый… А почему? А потому что больше некому… Ну так бывает, что кто-то должен…
Именно тогда у меня возник вопрос – другие ли мы и почему другие? Стало ясно, что победили мы в Великой Отечественной войне не только благодаря воинскому искусству, технике, нашему количеству и прочему внешнему. Стало ясно, что мы другие. Я тогда не понимал, что значит «другие» и в чем эта «инаковость» состоит. Но я ощущал это «эмпирически», в жизни, в поступках и в поведении.
Мы были в нашем столкновении слабее физически немцев, но мы пошли в полный рост, не останавливаясь, до конца. И немцы побежали.
Мы шли вокруг немецкого дома, немецкой 5-этажки, мальчики немцы попрятались в подъездах, а взрослые разного возраста (в том числе и те, кто видел войну) прильнули к окнам, рассматривая нас. Мы шли, высоко подняв голову, нас было мало, но нам все равно было, сколько нас. Мы были несгибаемые, непобедимые. Мы ощутили себя, дети разных национальностей, – русскими! И не было силы, которая нас смогла бы победить.
Вот так и вышло, что зрелую часть своего детства я был «индейцем». И не просто индейцем, но ещё и военным вождем индейцев племени сиу-дакота. Но если бы это произошло в современной «цивилизованности», и выяснилось, что я себя ощущаю не только русским, но во многом именно свободным индейцем, то мне должны были бы начать изменять национальность, начинать изучать биологические отличия индейцев от русских, чтобы изменить мою биологию и довести её до «индейской». Так ведь поступают в логике нашей современности? – Да! Именно так!
А я всего лишь играл в индейцев. Я всего лишь хотел, чтобы Добро победило Зло. И это важно для человека, важно для освоения и усвоения духовной и нравственной культуры прошлых поколений людей. Как когда-то пел Юрий Визбор:
Он играет и поёт, всё надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро победит в борьбе со злом.
Вот и мы играли для Надежды. Просто нам важно было играть в детстве не в предпринимателей, а в главное в этом мире, и верить, что это главное обязательно победит в мире и в жизни. Пусть не сейчас, но победит! Мы играли в то, как жить по Правде… И только. Пьеса – маленькая жизнь для написания судьбы.
Сейчас, вспоминая то время, я понимаю, что эти самые разрушения классической человеческой культуры, традиции, самоидентификации и нравственной определенности готовились очень давно, и не только на западе, но и в странах наших политических, культурных и исторических союзников. Например, в ГДР.
Я был в немецком пионерлагере после 8-го класса в Темплине и попал в самый старший отряд, где были ребята от 14 до 16 лет. Нас было немного, несколько человек. Лагерь был очень хороший, но были и непонятные для нас странности.
Например, в немецких лагерях была тогда добровольно-обязательной одна игра в смену в другой пол. Надеюсь, наша подготовка вожатых в МПГУ не включает такие игры? К нам подошла немецкая вожатая и предложила старшей группе мальчиков принять участие в этой игре. Мне эта игра была не совсем понятна.
Она спросила у меня:
– А ты никогда не хотел быть девочкой?
– Нет, никогда.
– А ты не хотел бы переодеться и представить, что такое быть девочкой?
– Нет, не хотел бы. Зачем? Если я захочу представить, мне не надо для этого переодеваться.
«Праздник» состоялся и нас переодели. Интереса тогда это не вызвало у меня, скорее это вызывает интерес сейчас, потому что становится ясно, что культурная подготовка разрушения нашего мира велась давно и не одно десятилетие.
Интересен этот фетишизм западного мира и западного мировосприятия, необходимость постигать именно через внешнее, через предметы, привязанность к этому внешнему.
Если мальчик или девочка играют в бабочек, или лошадок, или собачек – это не значит, что нужно их превращать в другой животный вид. Если эмбрион человека проходит в период биологического созревания предшествующие исторические биологические виды, это не значит, что надо его превращать в кого-то из них. И биологическое, и человеческое, культурное для усвоения и освоения прошлого тоже обязательно проходит через предшествующие состояния, чтобы попасть в современность, в Настоящее. Нарушение исторической последовательности в постижении человеческой культуры – это способ уничтожения человеческого.
Навязываемая и пропагандируемая «смена» состояния, статуса и сущности – это сознательное разрушение и уничтожение человека, его души, совести, духовных очей различения добра и зла.
