Александр Дольский – Говорите, я молчу
Ждал я такси на Пироговке. Приехала машина такси.
Вышли из такси две симпатичные, хорошо и модно одетые девушки и юноша лет 17-18.
А таксист моего возраста. С таксистами я не разговариваю уже много лет. Это профессиональное молчание – наговорился уже досыта. А он мне между прочим говорит:
– Хорошо, что они вышли. Устал я от них. Надоели.
– А в чем проблема? Что случилось?
– Да они только на мате разговаривают. Что за поколение? Совсем голову потеряли. Девушки – и на мате.
Они же все так. Они не могут и не знают, как иначе.
Вот и сын у меня тоже – 26 лет – разговаривает на мате. Я тоже не святой и могу употребить в сердцах или в стрессе. Но не так же и не до такой степени.
Я ему говорю, сыну: Ты хотя бы при мне не говорил на мате, при отце себя контролируй!
Вижу, что он и старается, пытается, но ему очень тяжело говорить без мата. На лице видно, как ему тяжело это дается.
А я им всем говорю, молодым: Вы все хотите хорошо жить и жить все лучше? Но не будет у вас этого! Вы этого не понимаете? Не будет!
Ну не бывает так, чтобы в голове ничего, никакого контроля, – и вдруг у вас жизнь наладилась и заиграла всеми цветами радуги.
Отвечать нужно за все! В том числе и за слова.
Это априори же ясно!
Здесь меня зацепило – таксист в обыденном разговоре, на бытовом уровне, употребляет термин «априори». А многие ли молодые сегодня знают это слово? А ведь это – отсвет нашего лучшего образования, когда оно было не компетентностным, а всесторонним.
А таксист продолжал свой разговор:
– Я тоже в сердцах иногда не выдерживаю… Хорошо, что жена меня останавливает. Благодарен я ей, что помогает мне, напоминает, не дает распуститься. Это надо, надо помнить, что есть высшее, есть Бог. Надо помнить об этом, иначе как? Без этого невозможно сохранить человеческое. Я молодежи говорю: Вы же люди! Если падать душой, ничего не останется.
Сыну у меня 26, его женщине намного лет больше, ни детей ни у него, ни у нее нет, ни перспектив, – ничего.
Я вот историей интересовался, увлекался. Правы были у нас при царизме, когда пороли, когда были телесные наказания. Ну не бывает добра без наказаний.
Зачем это все? Мы уходим. А что они дадут? Что за дети будут у них? Как они будут говорить?
Мне молодые на работе говорят: Да ты старый, ты не понимаешь новую жизнь!
Ну да, я старый уже. Живите, конечно, как хотите! Да, это ведь ваша жизнь. Но что из этого будет? Зачем это все? Можно ли сделать счастье на мате, когда рот «грязный»? Как это сделать? А в голове-то у вас что? Там ведь тоже не чистота? И откуда ей взяться? Там тоже ведь грязная каша? И откуда что после этого чистое возьмется?
Так вот неожиданно и «пробил» меня таксист разговором.
Я ведь с этой темой смирился уже… почти. Ан нет: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!».
А впереди у нас форум и конференция о просвещении и методике преподавания. А ответить нам надо на простые вопросы таксиста. Ведь за ними – главные вопросы нашей будущей жизни, нашего просвещения.
Александр Дольский – Ну вот наконец-то, дождливый сентябрь
Фото на обложке записи – кадр из фильма «Три тополя на Плющихе»
