Несколько дней назад я нашёл в своих книгах старую семейную фотографию. Уже лет 10 я думал, что она утеряна, а тут вдруг «голос» из прошлого: на фото есть люди, фотографий которых у нас больше нет – заговоривший образ. И одна старая фотография заставила вспомнить и напомнила об очень многом…
Когда-то в советское время изучение истории начиналось в школе с 5 класса с «рассказов по истории». Они не содержали последовательность событий или анализ эпох – нет, это были просто рассказы о жизни разных людей в разные времена. Это были рассказы о ярких событиях и важных поступках людей. Это были рассказы о том, что связывает людей в разные исторические эпохи: правда, совесть, справедливость – главное в жизни. Но это было именно то, что и вызывает у всех у нас интерес к истории. А тем более сегодня, такие «рассказы» нужны не только пятиклассникам, но и взрослым, в том числе и изучающим историю.
Эта фотография из той эпохи, когда наши бабушки были ещё девушками. Эта фотография из той эпохи, когда наши бабушки – ещё наши ровесницы по юности, когда мы смотрим друг другу в глаза из одного возраста, когда нам легко понять друг друга и когда мы понимаем не совершённые в жизни ошибки, а желаем ещё совершать такие же ошибки, и нам понятны эти желания.
Как выглядит историческое время (эпоха) вблизи, на расстоянии «вытянутой руки», когда ты там живёшь? Как выглядит время из любви? Ведь нельзя жить в ненависти? Даже если тебе кажется, что ты ненавидишь своё время, его нельзя не любить! Почему? Потому что другого времени у тебя уже не будет, а здесь есть всё и все, что и кого ты любишь, кто тебе дорог, кому дорог и близок ты. Здесь есть всё, о чём ты мечтаешь! Думаешь, нет?! Оно и ты просто так выглядят в твою эпоху. Hie Rhodus, hie salta! Здесь Родос, здесь и прыгай!
Для этого и существуют «рассказы по истории» – они показывают, как люди соединяли свою жизнь, жизнь своего времени с тем важным, светлым, что им хотелось, чтобы было в жизни, или они уже застали в жизни, а им очень важно было это сохранить и для себя, и для других. Рассказы по истории показывают, как люди хотели и пытались делать «сказку – былью».
Снова возвращаемся к фотографии. Сделано это фото на рубеже 1920-30-х годов. Думаю, что вам кажется, что это было очень давно. Правда? Это ведь ещё раньше, чем Великая Отечественная война, а она точно была очень давно. Но отношение ваше ко времени, к близости и давности событий будет у вас меняться в течение всей жизни. И очень существенно. Вот, помню, что когда я учился в школе, для меня очень далёким, почти былинным временем казались события революции 1917 года. Это было обозримое, но недосягаемое по давности время – до него нельзя было «дотянуться». Но вот постепенно, по мере жизни – это время становилось и становится всё ближе. Не дальше, а наоборот, оно всё больше приближалось, время сжималось: оказалось, что 100 лет очень маленький срок, когда у тебя под ногами валяются даже ещё «окурки», прошедших недавно революционных матросов и солдат, и очень может быть, что ветер с Невы иногда доносит до тебя запах их крепкой махорки… – «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?
Вот и фото рубежа 20-30-х… Прошло чуть больше 10 лет после революции. Все ещё всё помнят… Напомню, что у нас после 1991 года и исчезновения СССР прошло уже больше – 25 лет, а мы всё помним. А тут всего 10 лет, всё ещё впереди.
В центре фото – моя бабушка. Странно девушку называть бабушкой? Это был возраст, когда девушек больше интересуют молодые люди, чем вопросы истории, или истины. Без осуждения девушек это говорю, иначе не было бы всех нас. Моя бабушка тогда жила в Смоленске, играла на семиструнной гитаре, пела романсы и принимала ухаживания 20-летнего Александра Твардовского. Он только начинал свой творческий путь. Всё большое будет впереди – и «Василий Тёркин», и «За далью – даль», и многое другое. Но моей бабушке Саша Твардовский не нравился. Но может быть и правильно. Так бывает. В том числе и у вас во время учёбы, ухаживаний, симпатии возникают и исчезают, вне зависимости от того, кто из вас попадёт потом в учебники.
Очень важен человек «вблизи»: взгляд, слово, поступок. Это «вблизи» выглядит несколько преувеличенно, но ведь жизнь вместе во времени – это всегда «увеличенный» человек во всех своих проявлениях. От этого «пре-» есть только одно лекарство, которое тоже кажется преувеличением – любовь.
А тогда в начале 1930-х годов Александр Твардовский писал в поэме «Страна Муравия» (Сталинская премия второй степени (1941)):
– Товарищ Сталин!
Дай ответ,
Чтоб люди зря не спорили:
Конец предвидится ай нет
Всей этой суетории?..
И жизнь – на слом,
И всё на слом –
Под корень, подчистую.
А что к хорошему идём,
Так я не протестую. […]
И с тем согласен я сполна,
Что будет жизнь отличная.
И у меня к тебе одна
Имелась просьба личная.
Вот я, Никита Моргунок,
Прошу, товарищ Сталин,
Чтоб и меня и хуторок
Покамест что… оставить.
И объявить: мол, так и так, –
Чтоб зря не обижали, –
Оставлен, мол, такой чудак
Один во всей державе… – […]
«Страна Муравия» очень точно отражала и настроение, и отношение людей, общества к строительству социализма, к происходящей в стране социальной революции и нежелание таких стремительных перемен в жизни, неготовность к ним. Люди устали, люди хотели встретиться с собой, друг с другом, со своим ощущением, пониманием, осмыслением. И это очень интересно, ведь мы часто слышим и читаем, что сказать было ничего нельзя. Но «Страна Муравия» А. Твардовского – это открыто провозглашённое в литературе нежелание изменений, желание «пожить» крестьян, а не только изменяться в сторону социализма. Может быть встречи с моей бабушкой, свидания с ней, романсы, которые она пела, и сохраняли психологическую устойчивость самого Саши Твардовского, его возможность жить дальше, несмотря на всю суету новой жизни и её обдирающую болезненность до «голой» души ?
А бабушка моя была генеральская дочь. Она была самой младшей из детей в семье и поэтому ей многое позволялось и прощалось. Или её просто жалели – она ведь росла уже при новой жизни. Она родилась в Польше, в Седлеце, но родилась она перед самой первой мировой войной и ничего не помнила из старой дореволюционной жизни. Бабушка моя застала то, что знакомо очень многим нашим студентам: она росла при новой жизни и хотела занять какой-то статус, как-то пожить при новой жизни, а в семье она встречалась и жила с убеждёнными носителями традиций и ценностей старой жизни, которые верили этому, служили и так жили. Да ещё с родителями, которые были существенно старше её по возрасту.
Многим из вас ведь тоже трудно с родителями, которые рассказывают о том, как надо жить?! А вам интересно не то, как жить, а как оторваться, гулять, покупать, встречаться? Вон как многим на «Гелендвагенах» хочется промчаться?! Правда ведь? И ничего умнее, важнее и нужнее ведь в голову не приходит? И не говорите! Вокруг ведь столько интересного?! А тут тебе рассказывают … Да о чём бы вам не рассказывали родители: про красное знамя, или крест – это точно не о супермаркете и не о последней клёвой модели (не важно чего. Всё зависит от социального статуса твоих родителей… В общем, ваши вещественные мечты – это отражение размера кошелька родителей, т.е. пустота)
Моя бабушка была 15-м ребёнком в семье и 12-й выжившей из них. Её отец Владимир Александрович Жиркович (серб по национальности) в чине генерала русской армии вышел в отставку в 1917 году в городе Смоленске. В конце 20-х годов он преподавал на Высших пехотных курсах Красной Армии.
Ну вот, сколько всего наговорили? А всего лишь начали на фото смотреть.
Слева от моей бабушки на фото 1931 года молодая пара: старшая и любимая сестра моей бабушки (на 1 год её старше) – Оля. Рядом с Олей – её молодой муж, друг Александра Твардовского, писатель Курдов. Курдов – это его псевдоним.
Сколько сразу всего? Правда? Среди писателей, политиков и общественных деятелей тогда модно было и обычно брать какие-то смысловые псевдонимы. Сегодня псевдоним «Курдов» и особенно после событий в Ираке, Сирии и Турции, должен бы о многом говорить? Но думаю, что вы хоть и интересуетесь историей, для вас это далёкая история, хотя она очень близка сегодня от нашего дома. Надо вспомнить, кто такие курды, почему их вспоминают сегодня на всём протяжении государств Ближнего Востока, почему они связаны с историей мирового коммунистического, освободительного и национального движения? Как они связаны с историей СССР, или Армении, или советской Армении? История курдов тесно связана с идеей и ощущением мировой революции, так близко и остро ощущавшимися в 1930-е годы.
Муж любимой сестры моей бабушки Оли осмысленно выбрал псевдоним «Курдов». Время было такое, что люди старались всё понимать, или понять. Сегодня не помнят писателя Курдова, Твардовский тоже не оставил о нём слов. Писателя Курдова расстреляли в 1938 году. Он смотрит на нас умным интеллигентным взглядом из 1931 года. Его нет, а вопросы и смыслы остались.
Его жена Оля вместе со своим сыном бежит летом 1941 года из Смоленска в Ташкент и там пропадёт. Навсегда. Больше её не будет. Умерла она от голода? Её просто убили вместе с сыном? Продали в рабство? Мы этого не узнаем. Но мы видим на фотографии этих людей ещё вместе. Ещё счастливых от того, что они вместе. Это ведь достаточно часто бывает только вместе и это самое главное. Для счастья нужны близкие, твои близкие и понимающие тебя. Пусть и не всегда разделяющие твои убеждения или миро-ощущения. Это важнее, чем ювенальная юстиция. Юстиция рационально придумана ради каких-то чужих интересов (пусть их даже называют «правами»), а близкие несут твою душу, хранят её смыслы и ценности.
Справа на фото от моей бабушки – их домработница. Казалось бы, и что? А то, что и в 1920-30-е годы, несмотря на новую общественную жизнь, эта социальная группа была распространена в городах, как среди семей «бывших» (как в семье моей бабушки), так и среди новой бюрократии. Важно ли это? Может быть, и не очень, но без учёта этого значимого и повсеместного социального явления мы будем понимать не всё и неправильно. Явление может быть и незначительное, но без которого мы будем понимать не реальную жизнь того времени, а плакаты. Причём плакаты даже не того времени, а более поздних эпох или «плакаты» нашего времени о том времени. Но не само время.
Всё очень просто: возьми одно фото и посмотри в глаза эпохе.
Просто история и просто эпоха. Но это не только история и не только эпоха. Это всегда вопрос и о тебе, и твоём времени, и о том куда, для чего и зачем все мы, в том числе и ты? Хочешь, чтобы жизнь была другой? Изменись сам – и изменится мир. Нельзя изменить мир, если ты сам не стал ещё той мечтой, о которой грезишь. Ведь правда?
