Алексей Семенов возглавил Московский педагогический государственный университет (МПГУ) два года назад. За это время он кардинально перестроил учебный процесс. Теперь практика у будущих учителей начинается с первого года и является важнейшей составляющей педагогического образования, а изучение теоретических дисциплин строится на активной учебной деятельности студента и ее анализе. Пока представители высшей школы до хрипоты спорят о том, нужно ли «упрощать» учебный процесс, директора столичных школ выстраиваются в очередь за выпускниками бывшего «ленинского пединститута». Накануне нового учебного года ректор МПГУ поделился первыми итогами введенной им системы бакалавриата, рассказал, почему педагог в России — женская профессия, каким должен быть моральный облик учителя и кто виноват в плохой успеваемости студента.
Алексей Львович, по результатам вступительной кампании 2015 года, в МПГУ принесли подлинники дипломов вдвое больше абитуриентов, чем в прошлом году. То есть для них он изначально был приоритетным вузом. Проходной балл на некоторые факультеты вуза далеко за 200. Можно ли говорить о том, что профессия учителя вновь становится востребованной и престижной?
Действительно, итоги вступительной кампании позволяют говорить о том, что времена, когда в педагогический вуз поступали только ради диплома о высшем образовании, остались в прошлом. Более того, в последние годы мы формируем очередь лучших московских школ, которые хотят получить хороших выпускников МПГУ, пусть не сразу, хотя бы через один-два года. А пока школы готовы принять наших студентов на практику. Во время практики формируется портфолио студента, включающее видеозаписи его уроков. Его мы предъявляем директору, которому достаточно три минуты видеть учителя в классе, чтобы понять, какими будут результаты его работы с детьми.
Зарплата такого учителя сразу выше, чем средняя по региону. И для 22-летнего выпускника это, согласитесь, совсем неплохо. Вообще меры государственной поддержки учителей — и финансовые, и социальные — принесли свои плоды. Если в конце 1990-х годов был массовый отток педагогических кадров, то сейчас ситуация в корне изменилась.
Но почему именно к вам выстраивается очередь? Это традиция такая — брать на работу выпускников именно «ленинского пединститута»?
Такая традиция существовала, потом была утрачена, и мы хотим ее восстановить. Потому и систему подготовки изменили. К примеру, школьная практика в нашем вузе начинается с первого или второго семестра — в зависимости от направления. Сначала наши студенты проходят практику в детском саду, затем в начальной и средней школах и только потом в старших классах. Практика оказывается сильнейшим мотивом освоения психолого-педагогической теории. Представьте, большинство детей из детсадовской группы забирают в 18 часов, воспитатель тоже уходит. А с детьми, чьи родители приходят без четверти семь, остается наш студент. Даже если он потом не пойдет работать в школу, он получит бесценный опыт. Такая система помогает и трудоустройству выпускника. Если с первого курса половину учебного времени студент проводит на практике, то к третьему-четвертому скорее всего определится с будущим местом работы или же поймет, что педагогика — это не его. Я вообще считаю, что это неправильно, когда выпускник получил диплом и приступает к поиску работы. Он должен найти ее во время учебы, а мы — помочь ему в этом.
Вы сказали «поймет, что педагогика — не его». Значит, все-таки далеко не все студенты горят желанием «сеять разумное, доброе, вечное»? Получается, они зря потратили пять лет?
Конечно, нет. Последние два года в нашем вузе на младших курсах реализуется модель универсального бакалавриата «свободного человека». Обучаясь по такой программе, студенты могут получить широкое гуманистическое образование на основе естественных, точных, общественных, гуманитарных наук, а также антропологии, современных медиа, искусства и стать бакалаврами широкого профиля. Эту подготовку получает и «учитель-предметник», «историк-исследователь», «социолог», «искусствовед», «переводчик», «менеджер». На старших курсах выбирается, уточняется, иногда меняется профиль. Мы считаем, что в школу должны пойти только лучшие выпускники. Все остальные смогут трудоустроиться исходя из выбранной специальности. Но при этом педагогические знания, умения и навыки полезны всем.
Предложенную вами модель нередко критикуют за то, что в ней упор делается на педагогическую практику за счет сокращения теории. За два года, что вы руководите вузом, она оправдала возложенные на нее надежды?
Пока эта модель в полном объеме реализуется только в Институте детства нашего университета, в основном для младших курсов. По отзывам студентов, преподавателей, директоров школ, где наши студенты проходят практику, это начинание очень успешное. Но вы сами понимаете, что два года — слишком маленький срок, многое еще предстоит уточнять и дорабатывать. В новом учебном году опробуем модель и на других направлениях. Что же касается сокращения фундаментальных знаний — мы уверены в том, что увеличиваем объем знаний, получаемых студентами, прочность их усвоения, практическую применимость. При этом тот объем, который студенту «преподается», но не воспринимается, действительно уменьшается. Один из важнейших для нашего вуза принципов — учить на результат для студента. Вроде бы ничего нового, и на словах все со мной согласны, но на деле все совсем не так. Допустим, по результатам сессии мы видим, что 100% студентов сдали экзамен, но при этом 80% из них реально не знают большую часть экзаменационного материала. Интересуешься у профессора — почему так? И слышишь всегда одно и то же — виновата школа, страна, ЕГЭ, кто угодно, но только не преподаватель. Но ведь очевидно: если больше половины студентов не могут усвоить материал, значит, их плохо учат — не учитывают их реальный уровень, не мотивируют к усвоению знаний! Отсюда вытекает второй принцип нашего вуза — мы работаем со всеми студентами, которые к нам поступили, и считаем себя обязанными попытаться «дотянуть» каждого до нашего уровня. Каждому из них мы даем шанс показать, что он способен. Но если у него учиться не получается, тогда отчисляем, и это тоже важный принцип нашей сегодняшней работы.
Одна из самых больших проблем российского образования в том, что в школе почти нет педагогов-мужчин. Получается, дома воспитанием детей занимаются мамы и бабушки и в школе ученики находятся в женской среде. Что, на ваш взгляд, нужно, чтобы решить эту проблему и привлечь в школу представителей сильного пола?
Традиционно в педагогический вуз поступают в основном девушки. Такие качества, как терпение, внимание, стремление заботиться о детях, изначально присущи женщинам. Мужчины не идут в школу еще и потому, что здесь мало возможностей для карьерного роста. Чтобы стать директором, нужно «подсидеть» действующего директора или дождаться, когда он уйдет на пенсию. По моим наблюдениям, редко кто из молодых учителей, которые стремятся как можно скорее занять директорское кресло, достигает своей цели. Чаще всего они вообще уходят из школы. Все-таки в других сферах больше возможностей для того, чтобы двигаться вверх по карьерной лестнице. Тем не менее на некоторых факультетах, например на географическом, у нас парней больше, чем девушек. Надеюсь, что с возвращением военной кафедры в МПГУ юношей среди абитуриентов значительно прибавится.
В 2013 году, вступив в должность ректора МПГУ, вы пообещали, что выпускники вуза будут востребованы не только в Москве, но и в регионах. Но в России в каждом субъекте есть свой пединститут. Готовы ли выпускники столичного вуза ехать работать в сельскую глубинку?
Сельская школа — это больной вопрос для российского образования. Но больной он в первую очередь не из-за того, что в нее не идет учитель, а из-за того, что таких школ, с малым количеством учащихся, становится все меньше. Как правило, они экономически неэффективны. Но мы надеемся, что количество сельских школ будет расти. Что же касается педагогических университетов, то сегодня они есть далеко не в каждом регионе. Но и там, где они есть, готовят учителей не всех специальностей. Поэтому запрос на наших выпускников большой и в большинстве регионов они работу находят. Кроме того, по планам Минобрнауки, региональные вузы будут делать упор на подготовку бакалавров, а МПГУ — на магистратуру и аспирантуру. И тут у нас большие возможности для сотрудничества с региональными вузами.
Вы не раз подчеркивали, что выпускник вуза приобретает не только специальность, но и багаж общекультурных знаний. А как обстоит дело с морально-нравственным воспитанием будущего педагога? Кто должен научить его, как вести себя с учениками? Сейчас ведь каждый школьник может записать фрагмент урока и выложить его в интернет.
Конечно, у нас есть предмет «этика учителя». Но, по моему мнению, «морально-нравственное воспитание будущего учителя» осуществляется непосредственно в классе. Когда на студента «наедет» состоятельная мама или ученик начнет его провоцировать и снимать происходящее на камеру. Мы можем сколько угодно сообщать студенту формальные правила поведения, но они обосновываются и мотивируются жизнью, и только потом приходит опыт, правила «кодифицируются».
Вы являетесь одним из идеологов информатизации российского образования и внедрения новейших цифровых технологий. У вас нет ощущения, что учебный процесс перенасыщен презентациями, роликами и учебными фильмами, а знания лучше не стали?
Информатизация образования — это просто приведение школы в соответствие с потребностями и возможностями цивилизации. Остановить ее невозможно, как когда-то было невозможно остановить применение в школе письменности или книг и сетовать на то (как это делал Платон), что учебный процесс ими «перенасыщен». Профессор нашего университета Лев Выготский когда-то гениально предвидел радикальные изменения в мыслительных процессах и технологиях, которые будут вызваны информатизацией. Действительно, информация в нашей жизни часто приобретает визуальные, графические формы, быстрее воспринимается и обрабатывается. Знания при этом — это уже знания человека, вооруженного компьютером, интернетом, сотовым телефоном и использующего все это для решения неожиданных задач, возникающих в быстро меняющемся мире. И современное образование в мире все больше ориентируется на такой подход.
Сейчас к МПГУ присоединяется МГГУ имени Шолохова. Какие изменения в связи с этим ждут студентов присоединяемого вуза, преподавательский состав?
Процесс оптимизации системы образования, частью которого является присоединение к МПГУ Шолоховского университета, идет непросто и в школах, и в вузах. Конечно, эта процедура довольно болезненная для преподавательских коллективов и без структурных изменений и даже потерь здесь не обойтись — в одном вузе не могут быть, к примеру, две кафедры с одним названием. Останется одна кафедра. А кто будет преподавать, станет ясно по итогам аттестации, в которой на равных правах участвуют преподаватели обоих вузов. Что касается студентов, то все они теперь — наши дети. На них этот процесс никоим образом не отразится. Старшекурсники Шолоховского университета будут учиться по тем же программам и в большинстве случаев с теми же преподавателями, что и раньше.
Ежегодно в России проходит конкурс «Учитель года». А вы бы по каким критериям выбирали самого лучшего учителя страны?
В идее выбора «учителя года» есть бесспорная привлекательность. Само соревнование, его зрелищная PR-часть важны для популяризации труда учителя, школы. Не так много в СМИ мы видим позитива об образовании. Исходя из этого, и критерии для оценки лучших учителей я бы каждый год определял разные, отражающие те или иные изменения в системе образования. В какой-то год они могут быть связаны с введением профстандартов, в другой — с проблемами сельской школы и так далее.
Информация взята с сайта Известия
