Московский государственный педагогический институт им. В.И. Ленина (ныне – МПГУ) явился одним из тех вузов, чья работа с началом войны не прекратилась и продолжалась даже в самые тяжелые ее дни. Тогда же начался процесс централизации высшего педагогического образования вокруг МГПИ им. В.И. Ленина. В его состав вошли Московский дефектологический институт и МГПИ имени К. Либкнехта. На правах факультетов в него также вошли Московский художественный учительский институт и Московский учительский институт иностранных языков. Жизнь подтвердила правильность и своевременность этого объединения, поскольку оно помогло сконцентрировать сокращенные военными мобилизациями ресурсы и обеспечить подготовку квалифицированных педагогических кадров, необходимых стране.
Учебный труд педагогов и студентов в годы войны недаром приравнивают к подвигу. Не всякие университеты способны продолжать работу в таких экстремальных условиях.
Условия жизнедеятельности вузов с началом войны резко ухудшились. Расходы государства на высшую школу в первые два учебных года заметно сократились, и лишь с 1942 г., когда произошел коренной перелом в войне и началось нарастание военных успехов, стала наблюдаться тенденция к их увеличению. А трудности в то время были немалые. В 1941 г. МГПИ им. В.И. Ленина вел занятия в пяти учебных корпусах, многие из которых пришли в аварийное состояние и нуждались в срочном капитальном ремонте. Летом 1941 г. фугасной бомбой было уничтожено здание в Мерзляковском переулке, кроме того, МГПИ должен был освободить помещение площадью 7079 кв. м. В создавшихся условиях не было возможности разместить академические группы даже при двухсменной работе.
В 1943/44 учебном году положение стало понемногу выправляться. Каждый студент получил 4-6 тетрадей, 2 перьевые ручки, 2 карандаша. На весь институт выделили 180 кг бумаги. Ни о какой издательской деятельности не могло быть и речи: типография МГПИ была мобилизована для нужд фронта, прекратилось даже издание многотиражки. Дровами институт не снабжался, а собственных усилий коллектива на лесозаготовках было недостаточно. Зимой температура в помещениях опускалась до 2-4 градуса выше нуля.
Учебный год начинался в невероятно тяжелых условиях. К трудностям, связанным с уходом в армию многих профессоров и преподавателей, занятием для военных нужд учебных корпусов и т.п., добавилась существенная перестройка учебного процесса. Стояла задача сократить срок обучения с 4 до 3 лет при непременном сохранении высокого уровня подготовки специалистов. Задача оказалась чрезвычайно сложной, и чтобы решить ее, требовалось увеличить продолжительность учебного дня, сократить каникулы, отказаться от выходных дней и решительно пересмотреть все учебные программы с целью освобождения их от малозначительного материала. Вместе с тем, надо было расширить изучение тем, имеющих оборонное значение, ввести преподавание ряда военных дисциплин.
Студенты, переведенные на 4-й курс, должны были за считанные месяцы выполнить учебный план и в декабре сдать государственные экзамены. Одновременно начались вступительные экзамены. Успешно сдавшие их и зачисленные на первый курс студенты приступили к занятиям в срок – 1 сентября. Принято было 325 человек (против 580 – в 1940 г.). Но уже 22 сентября приказом директора было отчислено 235 студентов, не приступивших к занятиям, в том числе и в связи с призывом в армию. В сентябре проходило зачисление студентов, эвакуированных из Смоленска и Могилева.
Условия учебы продолжали ухудшаться. С 17 июля 1941г. в Москве было введено нормированное снабжение населения продуктами питания. Студенты получили карточки служащих с пониженными нормами снабжения. Существенно сократилось число мест в общежитиях. Уже 4 июля 1941г. общежитие на улице Усачева было передано военному госпиталю, а студентов расселили в Доме крестьянина на углу Неглинной улицы и Петровского бульвара.
С конца сентября положение на фронте резко ухудшилось. Началась битва за Москву. Занятия в институте, которые и до того проводились с большими перерывами, были с 15 октября прекращены. Студенты, преподаватели и сотрудники, находившиеся в Москве, эвакуировались или направлялись на оборонные работы. День 16 октября для всех москвичей был самым тревожным за все годы войны. Институту предложили эвакуироваться в г. Малмыж Кировской области.
Эвакуация вузов проходила в исключительно сложных условиях. Не хватало транспорта, рабочих рук для упаковки и погрузки учебного оборудования. Вывезти из Москвы сложные и громоздкие лабораторные приборы, библиотечные фонды зачастую было просто невозможно. Из числа гуманитарных вузов более полно удалось эвакуироваться МГУ, который получил для погрузки 9 вагонов, в то время как педагогические институты – ни одного.
В условиях осадного положения среди руководителей вузов нашлись неустойчивые люди, паникеры и трусы, которые бросили свои коллективы и выехали на Восток. Поспешил уехать и бывший секретарь парторганизации МГПИ М.Ф. Сиротенко, но в целом уверенность в победе над гитлеровской Германией не покидала коллектив института. Ее поддерживал и укреплял своим авторитетом, энергичными и самоотверженными действиями директор института С.П. Котляров и его ближайшие помощники. В невероятно трудных условиях им удалось сохранить основные помещения, имущество, оборудование, а самое главное – костяк профессорско-преподавательского коллектива. Ему активно помогали профессора А.А. Половинкин, В.А. Варсанофьева, П.И. Попов, доценты Б.Н. Биркина, А.А. Уранов, А.Н. Смолин, лаборант М.А. Верпаховская.
По решению СНК СССР 6 ноября был осуществлен досрочный выпуск 225 студентов. Часть из них ушла на фронт. 9 и 10 ноября приказом по институту был определен штат МГПИ. Общая численность преподавательского, учебно-вспомогательного и административного персонала составила 66 человек. Кроме того, на время эвакуации в учебных корпусах и общежитиях были оставлены 60 технических работников. Это было уже третье сокращение штатов. 25 августа оно коснулось только технических работников. 28 октября сокращался на 30 единиц штат педагогического персонала. Но как только обстановка на фронте начала стабилизироваться, новым приказом по институту от 22 ноября штат преподавателей и сотрудников увеличивался на 33 единицы и составил 99 человек.
Вскоре на повестку дня встал вопрос о возобновлении прерванных осадным положением занятий. Первыми возобновили академические занятия профессора Н.П. Грацианский, Н.Ф. Дератани, Ф.А. Рау, доценты С.Е. Крючков, Е.А. Василевская, Н.М. Черемухова, Н.А. Тимофеева и другие. 13 ноября 1941г. общее собрание оставшихся в Москве преподавателей и студентов в количестве 70 человек решило возобновить занятия в полном объеме. 17 ноября на занятия явилось всего 103 студента. 20 декабря их было уже 463, а 16 февраля 1942г. – 645. Другие столичные вузы возобновили свои занятия значительно позже (МГУ начал работать только с 1 февраля 1942г.).
В течение зимы и весны 1942г. ВКВШ при СНК СССР разрешил возобновить занятия в 31 московском вузе. 31 января 1942г. такой официальный приказ получил и МГПИ им. В.И. Ленина. Документ предписывал перевести в МГПИ всех находившихся в Москве студентов Московского областного педагогического института им. Н.К. Крупской (МОПИ) и МГПИ им. К. Либкнехта и возобновить работу Центрального заочного отделения с контингентом заочников, живущих в Москве и ближайшем Подмосковье. В эти дни в МГПИ перешла часть студентов из МГУ, МИФЛИ, МОПИ, МГПИ им. К. Либкнехта, однако по мере возобновления работы в их институтах они возвращались в свои коллективы. Поэтому к началу летней экзаменационной сессии в институте осталось 532 человека.
В декабре 1941 г. возобновились занятия студентов, эвакуированных в г. Малмыж. Тогда же возобновил занятия и МГПИ им. К. Либкнехта, эвакуированный в г. Ойрот-Тура (с 1948г. – г. Горно-Алтайск), но в отличие от МГПИ им. В.И. Ленина этот вуз не проводил приема на первый курс (его имущество и оборудование, оставшееся в Москве, было передано МГПИ им. В.И. Ленина), и, осуществив летом 1943 года последний выпуск студентов, он перестал функционировать.
Одной из острейших проблем столичных вузов периода войны была нехватка педагогических кадров. К 1 марта 1941 г. в МГПИ работали 28 профессоров, 46 доцентов и преподавателей. Сокращение штатов в общем соответствовало уменьшению студенческого контингента. На некоторых кафедрах оставалось так мало преподавателей, что их пришлось объединить с преподавателями других кафедр. Так, были объединены кафедры теоретической физики и астрономии, все географические кафедры, математические, кафедры психологии и школьной гигиены, кафедры олигофренопедагогики, сурдопедагогики и логопедии.
Более или менее благополучно обстояло дело со штатами педагогического персонала на историческом факультете. Деканом его в течение первого военного года был старший преподаватель кафедры истории СССР И.А. Кудрявцев, а затем профессор кафедры истории древнего мира Дьяков. Преподавательский коллектив кафедры истории СССР перед войной состоял из двух профессоров и 4 доцентов. К 25 октября остались 1 профессор и два доцента, а к 9 ноября – только профессор К.П. Новицкий. С 16 февраля 1942 г. к нему присоединились академик А.М. Панкратова и профессор В.Н. Бочкарев.
До войны на кафедре древней истории работали три человека, а в первом военном году – два: профессор Дьяков и доцент С.А. Лясковский. С 1939г. (до трагической гибели в ноябре 1945г.) кафедрой истории средних веков руководил крупнейший ученый, автор многих научных трудов профессор Н.П. Грацианский. До 1943г. на кафедре с ним работала доцент М.М. Собенцова.
До войны на кафедре новой истории Запада работали 6 человек. Заведовал ею сначала профессор А.З. Ионисиани, а после его отъезда в эвакуацию – профессор С.Б. Кан. Во втором семестре 1941/42 учебного года под его руководством работали профессор Н.И. Радциг и доценты А.Л. Гальперин и Вайнштейн. В первом семестре кафедрой методики преподавании истории заведовал профессор Н.Г. Тарасов, а затем, после его смерти в феврале 1942 г., – доцент Б.Е. Сыроечковский. Ему помогала старший преподаватель Э.К. Быковская.
Студенты и преподаватели совмещали учебные занятия с другими обязанностями. Например, с ночными дежурствами по охране зданий института. Многие студенты не получали стипендий и вынуждены были работать. Много было и других трудностей: частые отключения электричества, нехватка топлива, отсутствие пособий и оборудования для кабинетов и лабораторий и др.
Отсутствие топлива приводило к тому, что зимой температура в учебных помещениях опускалась до плюс 7-8 градусов, а иногда и до нуля и ниже. Вода и чернила замерзали. На семинарах и лекциях не снимали пальто, поскольку была нарушена часть отопительной и водопроводной системы. Ряд помещений был передан другим учреждениям, поэтому даже при двухсменной работе МГПИ продолжал испытывать острую нехватку аудиторий.
Велики были трудности бытового характера, особенно для иногородних. По их воспоминаниям, в общежитиях стояли железные кровати и у каждой тумбочка. Посредине – буржуйка с трубой, выведенной в окно. Топили ее чем придется. Дров не было. Нормированные продукты покупали по карточкам. Те, кто сдавал кровь, получали донорскую карточку с правом отоваривания в специальном магазине с лучшим ассортиментом продуктов. Кроме того, в день сдачи крови выдавали разовый талон на крупу, мясо, жиры и сахар.
Столовая, где обедали студенты, находилась за Тихомировским корпусом, что напротив Новодевичьего монастыря. Обедали по талонам, в счет все той же карточной нормы. Для доноров обеды были более калорийными – на закуску давали слегка поджаренные дрожжи, казавшиеся очень вкусными. Зимой, в особо лютые морозы, девушки бегали обедать по очереди, так как далеко не все имели валенки.
Довольно регулярно в столовую с мясокомбината привозили в больших бидонах бульон и сладкую мутную водичку под названием суфле. За бульоном торопились занять очередь, чтобы досталось немного жира. Кому доставалось это лакомство военной поры, тот мазал его на кусочек черного хлеба из своего скудного пайка, чуть подсаливал и с удовольствием смаковал. Белый хлеб, получаемый по карточкам, как правило не ели. С утра торопились в булочную, чтобы купить сайки, и, довольствуясь их дразнящим запахом, шли проходным двором до Усачевского рынка, где меняли на килограмм картошки, которую «жарили» потом на воде, растягивая удовольствие на несколько раз.
Все студенты недоедали и, ослабевшие, часто не могли преодолеть сна, сидя в библиотеке над книгой. На лекции в большие аудитории спускались, захватывая с собой одеяла, в которые закутывали ноги. Сидели одетые, в зимних пальто, шапках, варежках. Во время воздушных тревог спускались в подвал и там, сидя на каких-то сваленных бревнах и досках, продолжали слушать лекции.
Несмотря на эти трудности, результаты первой зимней экзаменационной сессии были ненамного хуже, чем в довоенное время. Сам факт ее проведения в тяжелейших условиях прифронтового города прежде всего говорит об исключительно высоких моральных и политических качествах и преподавателей, и студентов. Этого факта никак нельзя оспорить. Без осознания каждым личного долга перед обществом и без огромной силы общественного мнения меры государственного принуждения были бы бессильны перед лицом грандиозных трудностей и лишений.
Во втором семестре 1941/42 учебного года наиболее злободневным вопросом учебной работы стало укрепление учебной дисциплины. В МГПИ им. В.И. Ленина ввели еженедельный учет посещаемости, был усилен спрос за пропуски занятий по неуважительным причинам. В результате принятых мер к концу семестра посещаемость удалось наладить, и она не выходила за рамки того минимума, который допускался постановлением о свободном посещении занятий и составлял 68-78 % бюджета учебного времени. Поэтому летняя сессия прошла более организованно, в строго определенные сроки и подвела итоги семестра, проходившего без перерывов (как случилось в первом семестре), по стабильному расписанию, с четкой ориентировкой на выполнение заранее определенной части учебных планов и программ. А на выпускном курсе состоялись государственные экзамены. Было выпущено 165 молодых педагогов. Это была первая крупная победа педагогического вуза в годы войны!
В демографическом составе студенчества к концу 1941г. произошли существенные изменения, и 82 процента составляли девушки (до войны – 53). В течение всего 1941/42 учебного года продолжались мобилизации на фронт. Одновременно велась работа по подготовке боевых резервов. Наряду с обязательными военно-физкультурными занятиями в рамках учебных программ в вузах действовали кружки медсестер, радистов, автоматчиков, военных переводчиков и др. Работавшие на полных оборотах вузы непрерывно пополняли своими воспитанниками и воспитателями действующую армию.
По неполным данным пяти гуманитарных вузов: МГУ, МГПИ им. В.И. Ленина, МГПИ им. К. Либкнехта, МОПИ и Городского педагогического института к концу 1941 г. в армию было направлено более 3 тысяч преподавателей, студентов и аспирантов (накануне войны в этих пяти вузах училось около 11,6 тысяч студентов и работало около 1,6 тысяч педагогов). Таким образом, процент мобилизованных от общей довоенной численности студентов и преподавателей составляет 25, т.е. педагогические вузы отдали фронту четверть личного состава. Многие из них не вернулись с фронта, и память о них священна для тех, кто продолжает их служение на ниве просвещения.
Литература:
Олесеюк Е.В., Федоров И.Б., Драгомир В.В. Великий подвиг. Вузы Москвы в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. В 3 т. Т. 3. Учебная деятельность вузов столицы в годы Великой Отечественной воны. М.: Изд-во МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2001
А.В. Чистова, к.и.н., доцент кафедры истории ИСГО,
ведущий специалист отдела публикаций истории изучения МПГУ
Дирекции изучения истории МПГУ
