В этом году мы отметили 76-ую годовщину победы в Великой Отечественной войне. Зная о жизни и подвигах фронтовиков, мы совсем не подозреваем о героизме детей в этот период. С 1 января 2021 года в Москве появилась новая региональная льготная категория — «дети войны». В нее включены лица, родившиеся в период с 4 сентября 1927 года по 3 сентября 1945. Для них установлены дополнительные меры социальной поддержки.
На поле боя, по разным подсчетам, находились до нескольких десятков тысяч несовершеннолетних. Несмотря на совсем юный возраст, они, наравне со взрослыми, участвовали в восстановлении страны в послевоенные годы.
Валерий Александрович Кренев родился в 1928 году, войну застал вместе с бабушкой в Липецке. В 15 летнем возрасте принимал участие в прокладке «большого газа» в Москву. Значительную часть своей жизни проработал пилотом гражданской авиации. О конкурсе узнал из газеты «Московский комсомолец» и не мог не поделиться своей историей.
– Где Вас застала война?
– Мне на тот момент было 13 лет. Перед войной я успел доучиться до 6 класса. До мая я всегда оставался в Москве, а после уезжал к бабушке в Липецк. И вот летом 41 я находился там. 22 июня мы с друзьями собирались в кино, бабушка тогда дала денег, сказала сходить, развеяться. Моросил дождь, мы стояли на улице и ждали сеанса. В 10 утра, как помню, по громкоговорителю объявили о начале войны. Мы как начали возмущаться. Верили, что нашей армии хватит несколько дней, чтобы прогнать захватчиков. Стояли и никак не могли определиться, идти на фильм или нет. Война как никак началась. А билеты то взяли, денег жалко. Дождь усилился, мы, помыв ноги под дождем, все-таки зашли в зал. Дома бабушка с порога как начала кричать: «Ты где шлялся?». Я начал оправдываться. Немного обидевшись на меня, она сказала, что в Москву поезда перестали ходить и я останусь на новый учебный год у нее. Сидели и думали, как жить-то дальше теперь. В это время маму с детьми эвакуировали в Свердловск. А я там, в Липецке, пошел в школу. Иностранным языком у меня был немецкий, который я до этого не учил. С ним у меня было много проблем.
– Случались ли на Ваших глазах боевые действия?
– Видели только зарево ночных боев. 80 км от нас находился город Елец. В одно прекрасное утро немцы его захватили. Мы, побоявшись, что сегодня-завтра они будут у нас, вырыли в сарае яму размером с сундук и там начали прятать все ценные вещи. Сверху дровишками заложили. Думали, что при обыске дома отнимут все. К счастью, город освободили, а до Липецка не дошли.
– Как вы оказались в Москве?
– В 43 году началось послабление. Люди верили, что все заканчивается. Тут и мама в Москву вернулась. Она сразу же позвонила, сказав возвращаться. Я сел на поезд и приехал. В это время пришел к нам в город газ Саратовский и правительство города обращалось к жителям с просьбой найти желающих копать траншеи для строительства газопровода. Я и откликнулся.
– Можно ли сказать, что в этот период у Вас не было детства?
– Нет. Я благодарен маме и бабушке за счастливое детство. Они сделали все для этого. Меня вообще обижает тот факт, что люди не осознают значимость детей во время войны. Кто-то помогал в восстановлении города. Кто умел играть на баяне, приходили в госпиталь поднимать настроение раненным бойцам. А про тех, кто сражался на фронте – я вообще молчу. Это герои.
– Как Вы восприняли окончание войны?
– Радость была несусветная. Но мыслей сразу пойти отмечать не было. С тех пор, все время говорил себе: «Слава богу, я был помладше, и не был призван».
– Расскажите, пожалуйста, о Вашей семье?
– У меня был отчим, Павел Васильевич, старый большевик. Он, перенеся оспу, был рябой на лицо. Женился на моей матери, когда ей было 32. От него у нее родились двое детей: Славка и Людмила. В Москве он работал в министерстве Черной металлургии, где занимал должность замполита.
Мама Лариса Иосифовна по образованию была педагогом. Во время войны она работала швеей на комбинате «Красная роза», где всегда перевыполняла рабочий план. При комбинате, кстати, был детский сад, куда она меня водила. Потом работала учителем начальных классов в новой 54- ой школе. Будучи на пенсии, стала общественным работником при префектуре.
С моим родным отцом они поженились в Липецке, где вместе учились в педагогическом университете. Он преподавал оптово-розничную торговлю, писал свои книги и учебники. Они развелись, когда мне было 3 года. Развод разводом, а элементы платить надо было. Папе деваться некуда – платил. Он жил со свои старшим братом в коммуналке на улице Доватора в Москве. Мама, узнав, где он живет, решила переехать к нему. А им куда деваться? Пустили. Мы в этой комнате, площадью 11 квадратных метров, вместе и жили.
Однажды, в ночное время, приехал к нам, как мы его называли, «черный ворон». И вот дяде моему, Ивану Федоровичу, предъявили обвинение. Отца тоже хотели арестовать, но решили этого не делать, сославшись на жену и ребенка. Увезли его в Улан-Удэ. Он был специалист по цементу, там его определили работать на завод. Он был полузаключенным, наручники не носил, но привезли его, как заключенного. Впоследствии, там же и женился. Родилось у него 2 дочери: Нина и Маргарита. Старшая Нина уже умерла, а с младшей Маргаритой мы до сих пор общаемся.
– Какой была ваша жизнь в послевоенные годы?
– В Москве я не мог закончить 7 класс из-за немецкого. Отчим, работая в гараже, часто возил продукты в артиллерийскую школу. В очередной раз он связался с директором и просил взять меня к ним. Так я учился там до 9 класса. В 1946 году нам пришло распоряжение о расформировании школы по другим городам. В Москве их было четыре. Решили оставить одну. По распределению я попадал в Могилев. Меня такое развитие событий не устроило и я решил пойти на сговор с командиром взвода – капитаном Покровским. Он преподавал у нас русский язык и литературу. Узнав, что у него день рождение, мы с ребятами сбросились и купили ему новый портфель. Узнав адрес, пришли лично вручить подарок. Я, воспользовавшись ситуацией, просил его поставить мне двойку, лишь бы отчислили, не успев послать в Могилев. Он, удивившись, все же согласился. И я, по обходному листу, ходил отчисляться.
– В армию Вас не призвали?
– Нет, так как я поступил в техникум. На первом курсе никак не мог сдать историю СССР, из-за чего остался на второй год. Но это решение меня тоже не устроило и я пришел к директору высказать свое недовольство. По глупости поставил ему ультиматум: либо он переводит меня на второй курс, на котором я закрою долг по истории, либо отчисляюсь. Он, сняв очки, отчитывал меня за хамство. А после – все-же отчислил.
Я сидел и думал, что делать дальше. Однажды, мы с двоюродным братом остались у моей тетушки ночевать. На столе у нее была постелена газета «Вечерняя Москва», где мы случайно увидели объявление о приеме абитуриентов в летное училище. Брат промолвил: «Второго шанса не будет!». Узнав, что в Егорьевске проходила приемная комиссия, я отправился туда. Там успешно прошел все обследования.
После рассказа этой истории брату, он тоже загорелся желанием стать летчиком. Даже бросил ради этого Тимирязевскую академию. Так, в 1947 году, мы оба поступили в летное училище.
В 1957 году, успев поработать пилотом, я поступил в академию гражданской авиации.
После, был назначен в полярную авиацию, где молча принял назначение. Там я месяц отлетал командиром самолета самостоятельно, потом пересадили меня на сиденье второго пилота, где началась моя инструкторская деятельность.
– Сколько длилась карьера летчика?
– На пенсию меня отправили в 1987 году из-за показателей барокамеры. Не прошел нормативы. Датчики выдали неправильный результат. И врачи, к сожалению, настояли на моем уходе. Был за штурвалом 38 лет.
– Удалось создать свою собственную семью?
– Да, от первой моей жены Валентины Егоровны у меня сын Семен и дочь Галина. Мы познакомились с ней в 1958 в Быково и прожили вместе 9 лет.
Вторую мою жену тоже звали Валентина. Она была бортпроводницей и я, не устояв, соблазнился ею. Мы тайно два раза встречались в Абхазии. От нее у меня родился сын Дмитрий.
– Чем занимались на пенсии?
– На пенсии у меня началась самая счастливая жизнь. Жили мы с Валей на даче. Дом построил сам. Стройматериалы находил на различных свалках и заброшенных заводах. Там я занимался в основном садоводством, был умелец в этом деле.
– Расскажите, пожалуйста, как Вам удалось стать членом Русского Географического Общества?
– В 2007 году, в политехническом музее, я был привлечен за круглый стол. Там мне удалось выступить с историей о том, как при моем участии был создан русский самолет разведчик. Поучаствовав еще в нескольких заседаниях, по итогу был принят.
– Можно поподробнее о самолете. Зачем он был нужен?
– Наши территориальные воды начали посещать иностранные подлодки. Пограничники обратились в конструкторское бюро с просьбой создать самолет, который смог бы видеть под водой вражеские корабли. Хозяин нашей полярной авиации заинтересовался этой темой и принял участие. Туда привлекли и меня. Нам удалось создать противолодочный Ил-24Н, разработанный на базе Ил-18Д. Этот самолёт был летающей лабораторией с подфюзеляжным контейнером, где находилась радиолокационная аппаратура.
– Как Вы считаете, важно ли в настоящее время говорить об этой трагедии? Почему?
– Конечно, безусловно. Это важная тема, которая нужна современной молодежи. Ее нужно просвещать. Потому что о престиже и героизме нашего многонационального государства нельзя не знать. А забыть — тем более.
Владислав Маршалкин,
1 курс Института журналистики,
коммуникаций и медиобразования,
куратор – Наталья Кодола,
фото из архива Валерия Кренева
