«За что это мне?» – можно услышать очень часто от людей разного возраста. И этот вопрос обычно адресуется не в связи с тем, что у нас что-то получилось или нам что-то перепало. Обычно прямо наоборот. Считается, что происходящий негатив в нашей жизни нами не заслужен, а мы достойны лучшей судьбы.
С другой стороны, есть вроде бы «везунчики», которые ничего не достойны, а им само всё в руки идет. Так ведь? В общем, в любом случае, рассуждая о таких человеческих судьбах, люди считают, что в нашей жизни есть что-то более значительное, чем мы сами, наши решения и действия. Способное решающим образом оказывать действие на нашу жизнь. И это эмпирическая правда. Все мы знаем какие-то случаи из нашей жизни, наших окружающих или родных, которые не вписываются в обычные истории, обычные объяснения. Одно из таких направлений несовпадения негативных событий в жизни человека и минимального их влияния на его судьбу называется «везением». Или по-другому – незакономерное, беспричинное, но повторяющееся спасение человека в различных жизненных обстоятельствах без его определяющего воздействия.
Вот и я знаю такие случаи, когда что бы вы с человеком ни делали, а вот ему все ни по чем. И если даже не ни по чем, то все равно – ничто его не берет.
В общем, было это все очень давно. Так давно, что самолеты тогда еще не летали, машин почти тоже не было и жизнь была совсем другой. Было это до революции 1917 года. А происходило это все… Ну, конечно, где это всё могло ещё происходить? Это было в городе Одессе и в то время, когда в мире ещё цвели каштаны.
Бабушке моей не было и 5 лет, а её старшему брату Шуре было около 7 лет. Он относился к тем мальчикам, которые все время ищут приключения на одно место: им надо кого-то напугать, что-то спрятать, кого-то запутать и т.д.
Вот этот самый брат моей бабушки и решил напугать соседку на этаже. Собрал он всех детей, что крутились тут же в доме, подошли вместе к двери соседки. Брат взял хорошую веревочку, привязал к ручке соседской двери, сделал петельку, засунул туда голову. Идея была очень неплохая для такого мальчика: голову засунуть, постучать, выждать как выйдет соседка и напугать ее имитацией вида повешенного мальчика. Всё было хорошо по замыслу, но замыслы и жизнь различаются не только во время революций, в том числе и «цветных», но и во время детских шалостей таких мальчиков.
В общем, брат бабушки не удержался, не успел постучать соседке, а повис на веревке по-настоящему, стал задыхаться, затягивая невольно веревку ещё больше и всё сильнее. Дети все были помладше его, испугались и разбежались. А вот здесь и начинается то, что сопровождало Шуру всю жизнь – везение, несовпадение угрозы и спасения. В это время вышла случайно соседка, увидела задыхающегося на веревке Шурика и спасла его.
Так бывает в нашей жизни. Одни чувствуют, что они по «веревочке» ходят, что очень узкая у них тропинка, отделяющая жизнь от смерти. Им приходится всеми силами держатся, чтобы сохраниться, выжить. А у других все наоборот, сколько их не толкай, а смерть их не берет. Ну невозможно их «вытолкнуть» из нашей жизни.
Долго ли, коротко, но в 30-е годы Шура уже работал железнодорожником и поехал в командировку. Был он женат на польке Зосе, которую очень любил. Был он в командировке с товарищем и оказалась она более долгой, чем у его знакомого. Накупил он гостинцев своей любимой Зосе и попросил товарища передать ей. Вот и товарищу эти подарки понравились и написал он донос на Шуру. Все у него в результате получилось. Шуру забрали, домой он не вернулся, а подарки, оказалось, можно забрать и никому не передавать. Такой своеобразный вариант индивидуальной приватизации, удовлетворения материальных потребностей и проявления тех самых ценностей жить «здесь и сейчас». Здесь же и вариант ответа на тот самый вопрос о смысле жизни.
В общем, поехал дядя Шура в Воркуту. Поехал в 30-е годы, вернулся в 40-е.
Строили тогда, пытались это сделать, железную дорогу вдоль северного морского пути. Дело так и не завершили. Остатки этой попытки до сих пор кое-где видны на севере. И идея не умерла её построить.
В общем, дядю Шуру в составе отряда таких же заключенных отправили строить эту железную дорогу. Где-то на берегу одного из северных морей их выбросили, еды было мало. А по всему берегу валялись туши дохлых акул. Большинство отряда стало их есть. Не ел только дядя Шура и ещё один заключенный. Все, кто ел, умерли.
Через несколько лет у дяди Шуры обнаружилась кровоточащая язва желудка. Среди заключенных оказался известный хирург. Он вырезал 2/3 желудка дяде Шуре и сказал, что теперь ему можно пить только водку и спирт.
Так себе жизнь и продолжалась в лагерях. А дядя Шура был один из немногих, кто продолжал хранить фотографию своей жены. Большинство со своими женами уже расстались, у них началась новая жизнь и фотографии они порвали и выбросили, а память от них постарались освободить. А дядя Шура продолжал любить Зосю. Вот прошла война, и кто-то из знакомых дяди Шуры освобождался. А у заключенных так принято, что они просят друзей заехать к ним домой, что-то передать, или посмотреть и рассказать, как у них дома.
Вот знакомый и побывал у тети Зоси и написал Шуре, что во время войны жила она с полицаем. У полицая было 2 мальчика, а у нее 2 девочки. Полицая к тому времени уже расстреляли, мальчиков забрали в детдом. Порвал дядя Шура фото своей любимой Зоси. Дядя Шура жил тогда уже на поселении в Воркуте. И вот получает сообщение, что уже Зося едет к нему в Воркуту вместе с девочками.
Пришел поезд, и пошел на вокзал дядя Шура встречать свою Зосю. Взял он топор, засунул его сзади за пояс. Он уже принял решение, что Зосю он зарубит при встрече. Любовь и ненависть. Они противоположны, но сила у них одинакова.
Пришел поезд, и пошли они друг другу навстречу. Люди в такой ситуации, встречаясь, или расставаясь, видят друг друга очень далеко – душа превращает глаза в «прицел». Вот и дядя Шура увидел их издали. Уверенность у него была, настроение тоже, решимость в нем была очень сильная: её надо убить! За всё, и за любовь, и за предательство, и за свои муки.
С Зосей шли их дочки. Старшая дочь была прагматиком, судьба папы её волновала мало, больше её интересовала она сама. А младшая дочь очень любила папу, ждала его, хотела сократить время и расстояние. Когда она увидела издалека своего папу, она… Она побежала навстречу ему… Она бежала, она кричала… Она бросилась ему на шею, обнимая и целуя… Её любовь и убила ненависть. Папа выбросил топор.
Так и жил себе в счастье и любви дядя Шура все послевоенные годы. Когда ему было уже 80 лет, умерла его любимая Зося. А он продолжал жить, но потерял радость. Ему стало неинтересно жить. Он ничем не болел, просто жил без интереса и через 2 года просто тихо ушел к ней.
И только где-то на севере, в тундре, иногда блеснет искрами под лучами солнца снег, отблеском этой любви, этих чувств и человеческого желания остаться людьми всегда и навсегда: Шура и Зося…
«По тундре, по железной дороге,
Где мчится скорый – Воркута-Ленинград…»
