Шествие колонн «Бессмертного полка» по центральным улицам городов и поселков в День Победы стало новой традицией в России, подхвачено нашими соотечественниками в странах антигитлеровской коалиции и обретает все новых сторонников по всему миру. Что питает эту гражданскую инициативу, в чем ее своеобразие и сила? Где и когда будут шествия в этом году? И как защитить искренние чувства людей, их порыв и благодарную память от всего наносного, конъюнктурного, заорганизованного, что чуждо самой сути «Бессмертного полка»? Об этом в беседе с обозревателем «Российской газеты» рассуждает народный артист СССР, сопредседатель Общероссийского движения «Бессмертный полк России» Василий Лановой — один из инициаторов и неизменный участник такой акции в Москве.
— Если позволите, Василий Семенович, начну с вопроса, пожалуй, самого острого. В Смоленской области, где я только что побывал, директорам школ и педагогам дано указание не выходить с детьми на шествие «Бессмертного полка»…
— Это почему?
— Чтобы не упрекнули в заорганизованности. Представьте ситуацию: через дорогу от школы — большой воинский мемориал, на нем увековечена память более восьми тысяч погибших. Школьники за этим ухаживают, а 9 мая уже который год приходят сюда с портретами близких и собираются в колонну. Нынче не рекомендовано…
— Чушь какая-то! Если где-то обожглись на молоке, то теперь все будем дуть на воду?! Выводить, как по приказу, целые классы в колонну полка действительно не надо. Но если ты педагог, да еще родитель, как можно оставаться в стороне в святой день 9 Мая?! Это касается не только учителей — всех родителей. Пойдите ВМЕСТЕ с детьми. Почему это важно? Если вы отправляете сына или дочь, а сами не идете, тогда и ребенка, извините, посылать не надо.
— Ну как же! Портрет деда напечатали, штендер изготовили — все очень красиво. Иди, сынок, с классом. Придешь — расскажешь, как там было…
— Значит, человеку это не нужно, если он не хочет идти с ребенком. Нет, идти надо только вместе. Чтобы сын, дочь увидели слезы на лицах матери или отца, почувствовали, что происходит с родителями. Чтобы слышали песни, которые поют вокруг, и видели то, как люди на это реагируют. Маленький человек должен это запомнить. А повзрослеет — есть фильмы: «В бой идут одни старики», «Летят журавли», «Офицеры». Много есть хороших картин, которые, что называется, в помощь. Только так и может сохраниться связь поколений — и в семье, и во всем народе. Так что вставать в шеренгу «Бессмертного полка» взрослым и детям надо обязательно вместе.
— А как это было в вашей семье?
— Двоих сыновей я водил в Парк культуры имени Горького, где собирались фронтовики, наверное, лет восемь. И мои мальчишки такого дня всегда ждали.
— Особый разговор — ваши роли в кино, в театре, в радиопостановках…
— Да, мне часто приходилось играть людей военных. И разные чувства при этом испытывать. Но что-то особое вошло, впиталось в сознание еще с детских лет, с войны. Для меня она началась на Украине, куда я из Москвы приехал к бабушке на каникулы 22 июня 41-го года.
День в день?
— Да. 22-го мы были уже в Абомеликово, это недалеко от Винницы, а немецкие самолеты летели бомбить Одессу. Мама собиралась приехать следом, но — увы. Три с половиной года в оккупации — никаких знаков от родителей: живы, нет…
— Отец с матерью оставались в Москве?
— Как я потом узнал, они работали на оборонном заводе. С первых дней войны вручную разливали в бутылки противотанковую жидкость. А это очень вредное производство. Мама, когда смогла приехать, чтобы забрать меня из-под Винницы, стала инвалидом первой группы, у папы — вторая группа. Но никто не ныл, на судьбу не жаловался. Кто-то здоровье, а миллионы людей жизни свои положили, чтобы разбить врага. Так считали мои родители, и так считаю я, что это наш, Лановых, вклад в Победу.
Служение этой памяти стало святым для меня. Когда предложили подключиться к организации шествия в Москве, я ни минуты не колебался. Потом, за три прошедших года, мы десятки городов объехали. Не только концерты в больших залах, но и простые человеческие встречи — с курсантами, суворовцами, кадетами, с людьми разных возрастов и национальностей. Эти же лица, но уже с портретами близких, я вижу теперь в колоннах «Бессмертного полка».
— А на портретах не только те, кто на фронте, с оружием в руках защищал страну, но и те, кто самоотверженно работал в тылу, был в партизанах, подпольщиках…
— А как же! Вы только подумайте, сколько заводов, фабрик было переброшено в короткий срок за Волгу, на Урал, в Сибирь. И тут же запускали производство. Трудовой подвиг немыслимый. Родители, о которых я упомянул, сутками не выходили со своего химического завода. И так вся страна жила. Особенно в начальный период войны.
Мне мама рассказывала, что 16 октября было в Москве, какой был ужас. Когда объявили эвакуацию и начали уезжать — в том числе стихийно. Стали бить витрины и воровать продукты, товары из магазинов. Но Сталин по-своему и быстро прекратил начавшуюся панику. Как свидетельствуют очевидцы, самые трудные два часа он провел на ногах у Дворца автозавода им. Сталина, откуда правительство уезжало в Куйбышев. И ему был подан состав. Но спустя два часа он решительно объявил: отправляйте поезд, я — в Кремль. В Куйбышев не еду. И тут же передали по радио: Сталин остается в Москве.
Как к этому отнестись? Это разве не поступок?!
— На концертах для фронтовиков мне приходилось слышать в вашем исполнении стихотворение Семена Гудзенко «Перед атакой». Слушаешь — и мурашки по коже…
— Потому что автор это прочувствовал и сумел донести до нас — так, что пробирает до костей. У фронтовика Гудзенко своя правда о подвиге русского человека в войне. У блокадников Ленинграда — своя. Не было нигде на земле такого ужаса, который там устроили. Но люди наши выстояли.
В свое время Роман Кармен пригласил меня озвучивать документальный фильм «Неизвестная война». И там был эпизод — крупным планом панорама по лицам ленинградцев, добровольно записавшихся на фронт. Люди разных возрастов, в том числе женщины, девушки, матери. И слова, которые мне предстояло озвучить: «Вглядитесь в эти лица. Запомните их. Никто из этих людей не вернется живым…» Я несколько раз начинал и не мог закончить — слова, словно ком, застревали в горле и накатывались слезы…
— Даже актеру с таким опытом, как у вас, бывает трудно в такие минуты?
— Конечно. Живые же люди. И как после этого я мог реагировать на реплику какого-то из наших полуинтеллигентов: «А что вы все блокада да блокада! Надо было сдать Ленинград, и не было бы столько жертв». Я когда это услышал, был просто вне себя от ярости. Какой-то эстрадник, музыкант — все для него ясно: сдать город, вот и не было бы таких страданий.
Как можно рассуждать в таких категориях, когда живы и сами блокадники? Люди, которые это перенесли. Вы о них подумали? Алиса Фрейндлих мне рассказывала, что жизнью своей обязана бабушке, которая спасла ее в голодном, замерзающем Ленинграде. Обессиленные люди падали прямо на улице. Но те, кто видел, оказывался рядом, не проходили мимо, как сейчас случается, а помогали, чем могли, друг другу. Это святые страницы нашей истории. Они вошли в культуру и пропитаны ею, отражают национальный дух и своеобразие жизни россиян.
— К вашему мнению многие прислушиваются, поэтому спрошу прямо: всегда ли нужно под патриотическим воспитанием понимать воспитание военно-патриотическое?
— Вовсе нет. Когда говорим о патриотическом — это больше к истории страны в общем плане. К ее культуре, традициям, привычкам. К нам все время лезут, получают в ответ по морде, но уроков почему-то не извлекают. Хотя еще Бисмарк предупреждал своих, будучи послом в Санкт-Петербурге: «Воюйте со многими, только не с Россией!»
Скажу больше. В России со времен глубокой истории знают, что на нее, грубо говоря, многие разевают рот. Вот и сегодня то в Европе, то в Америке, то где-нибудь на Востоке вроде бы невинно вопрошают: а почему это у России земли в десять раз больше нашего? Да какое ваше дело! Это наша земля. Была и будет. Поэтому и оружие мы должны иметь самое лучшее — обязательно. Ведь еще свежи в памяти 90-е, когда у страны оголили, что называется, и фронт, и фланги. Но так не может и не должно быть. Необходимо завести дубинку, а уж потом разговаривать. В душе у русского человека дедовский завет: голодным буду, но Родину не отдам. Или по-другому: не хочешь кормить свою армию, будешь кормить чужую.
— А что ответим тем нашим согражданам, той особой прослойке людей, которые всячески дистанцируются от государства, от гражданских акций, для которых важнее всего сохранить автономию личности и не выносить на публику то, что должно быть делом интимным, семейным, включая память о своих близких, погибших на войне. Незачем, считают они, устраивать марши с портретами фронтовиков по улицам и площадям…
— Незачем с портретом ходить на улицу? Не ходи. Носи дома — в этот день и в этот час, когда вся страна их несет. Ради бога. Дело ведь не в том, чтобы продемонстрировать, смотрите, какие у меня родители.
Надо дистанцироваться от тех, кто использует народное движение, чтобы выдвинуться, получить должность, сделать себе биографию.
— Или показать, сколько орденов было у дедушки-генерала.
— Да, да. Не в этом главный смысл акции, а в человеческом единении. В желании и готовности собраться вместе, стать плечом к плечу. И показать, что победить в войне наши отцы и деды смогли только вместе. И наш сыновний долг не забывать об этом. Собраться в главный день на главном месте и нести портреты тех, кого уже нет, но они главное в своей жизни сделали.
— Каким правилам — писаным или неписаным — нужно следовать, организуя акции «Бессмертного полка» в России и за ее пределами? И как защитить это народное движение от желающих его возглавить?
— Это важный и одновременно сложный вопрос. Надо делать все, чтобы люди с чистыми сердцами и помыслами были в рядах организаторов «Бессмертного полка». Тут не место беспозвоночным, которые рассуждают: вот сдали бы Ленинград, и людей сохранили.
Это с одной стороны. А с другой — надо дистанцироваться от тех, кто использует народное движение для саморекламы, для того, чтобы выдвинуться, получить должность, сделать себе биографию.
Мы мириться с этим не будем. Тут никаких иллюзий возникать не должно, кто бы и какими заслугами при этом ни кичился…
— А насколько этичны, с вашей точки зрения, споры о том, где впервые прошла колонна с портретами фронтовиков, кто и когда дал движению имя и современный размах и благодаря кому «Бессмертный полк» впервые прошел по Красной площади?
— Я, как вы понимаете, не патентное бюро. И выскажу только свое личное мнение. И по мне вопрос об авторстве гражданской инициативы под названием «Бессмертный полк» — это вопрос от лукавого. Слава богу, великое движение родилось. Родилось без указаний сверху, а в самой что ни на есть народной гуще. И не в одном каком-то городе, а в разных местах, везде по-своему, в разные годы, но с одним общим порывом — сохранить память о тех, кто одолел врага и защитил нашу землю. Это великая память великого поколения — так «Бессмертный полк» и надо понимать.
Ветераны войны много лет встречались 9 мая с друзьями-однополчанами в Москве и Ленинграде. В сквер у Большого театра и парк имени Горького приносили штендеры с названиями полков, дивизий, портреты своих товарищей. А спустя время там же стали собираться и собираются до сих пор их дети и внуки. В Тюмени, Новосибирске, в других местах горожане с портретами фронтовиков шли в День Победы к Вечному огню. А уже потом широкий отклик получила инициатива томичей под нынешним названием «Бессмертный полк».
— Делить лавры в этом деле считаете неуместным?
— Абсолютно! А тем более заявлять: «я — самый первый или главный над всеми». Ничего этого не должно быть. Какое авторское право, если дело касается общей памяти целого поколения?! За победу уплачена невероятно высокая цена. И тут уже не до частностей, а только понятие Родина, Россия, ее история и судьба. В Бессмертном полку все рядовые.
В 2007 году житель Тюмени Геннадий Иванов обратился через газету к землякам с призывом выйти на празднование Дня Победы с фотографиями родственников-фронтовиков. На его призыв откликнулись, акция получила название «Парад Победителей». Через два года такие парады состоялись более чем в 20 регионах нашей страны. В Москве в 2010 и 2011 годах на Поклонной горе провели акцию «Герои Победы — наши прадеды, деды!», на которую собрались с портретами своих дедов и прадедов московские школьники вместе с родителями.
Сегодня Геннадий Иванов — сопредседатель Общероссийского движения «Бессмертный полк России». Но в генералы над всеми себя не производил. Память о тех людях, которая идет от сердца, — вот кто руководитель этого всего. И в России, и в других странах, где проходят шествия «Бессмертного полка».
Мы сами не забываем о тех, кто победил фашизм, и не даем забыть другим. На этом святом деле, как я уже сказал, никто не должен зарабатывать. Никакого навара — денежного или иного — не должно быть. Если на этом станут зарабатывать, все неизбежно умрет. Ничего и никому лично. Все принадлежит «Бессмертному полку». А хозяин — Память.
— Злые языки на Западе уже не первый года твердят, что «Бессмертный полк» — никакая не народная инициатива, а «проект Кремля». Что можно им ответить?
— Даже отвечать не хочется — это полная чепуха. Никакого указания сверху не было — и это замечательно. Хотя в государственных структурах, насколько мне известно, движение ценят и стараются поддерживать. Потому что оно истинно и абсолютно бескорыстно. На памяти павших никому не позволено зарабатывать. А от того, что власти страны, московские руководители, главы регионов оказывают поддержку в организации многотысячных шествий 9 Мая, обеспечивают меры безопасности и общественный порядок, наше движение ничуть не стало хуже. Напротив — это тот редкий случай, когда люди воочию увидели стремление официальных властей поддержать неформальную инициативу граждан.
Не меньше этого меня вдохновляет другое. То, что память о пережитом на всю жизнь остается в сердце человека, который был ранен, был на волосок от гибели, — это понятно. Но то, что память о погибших на войне, о выживших, но уже ушедших фронтовиках оказалась такой живучей, такой сильной в умах и душах послевоенных поколений — феномен потрясающий. Это святое и очень русское движение.
Бабулька одна мне рассказывала. Сижу, говорит, в День Победы у окна, вижу — несут по улице Горького много людей какие-то портреты. Что несут, куда? Присмотрелась — почти сплошь молодые лица в военной форме. Подхватилась, выключила телевизор, давай сына звать: «Саша, Саша, иди скорей! Достань фотографию деда…». И с этим портретом прямо на улицу. А там людей — море разливанное…
— Надо ли всем на 9 Мая стремиться в Москву? Чтобы именно в этот день с портретом близкого человека пройти через сердце столицы — по Тверской и Красной площади?
— Думаю, что нет. Гораздо важнее, чтобы это движение разливалось по всей России и за ее пределами. Там, откуда уходили на войну, где сражались с врагом и погибали. И там, где теперь живут дети и внуки фронтовиков. Хотя, с другой стороны, приехать однажды в Москву, чтобы пронести по Красной площади портрет геройски погибшего деда, — это тоже поступок.
Но лично я не люблю уезжать из дома, а тем более — уезжать надолго из России. Пять, максимум семь дней — и меня неудержимо тянет назад. Мне нужно слышать свои песни, свои ругательства, свои мордобития, свою специфику российскую… И читать своего Пушкина, завещавшего нам: «Пируйте же, пока еще мы тут».
Кроме таких стихов, кроме «Онегина» и «Капитанской дочки», Александр Сергеевич оставил нам и прямой завет: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оной есть постыдное малодушие». И к этим словам великого поэта, что называется, ни добавить, ни убавить.
Яркие и запоминающиеся концертные акции с участием народного артиста СССР Василия Ланового под общим названием «Спасибо за верность, потомки!» за три минувших года прошли во многих городах России и успели стать органичной частью всенародного движения «Бессмертный полк». А в канун нынешнего Дня Победы, 5 мая, в Кремлевском дворце под тем же девизом «Спасибо за верность, потомки!» состоится гала-концерт для участников Парада Победы, ветеранов Великой Отечественной войны, активистов движения «Бессмертный полк», кадетов, суворовцев и курсантов.
Информация с сайта Бессмертный полк России
