ВЕЧЕР ПОЭЗИИ -30+
Название этого экстравагантного вечера не случайно. Оно обыгрывает стихотворение Александра Межирова:
Все то, что Гете петь любовь заставило
на рубеже восьмидесяти лет,
как исключенье подтверждает правило,
а правила без исключенья нет.
А правило – оно бесповоротно,
всем смертным надлежит его блюсти:
до тридцати поэтом быть почетно
и срам кромешный – после тридцати.
Студенты и преподаватели филфака, по давней традиции, самого пишущего и поющего факультета МГПИ/МПГУ, собрались 11 октября для того, чтобы это правило опровергнуть. Никакого такого правила не существует. Александр Петрович принял за правило тенденцию, да и сам всем своим творчеством его опроверг. Практически до намеченного им рубежа в 80 лет поэт-фронтовик, автор незабываемых стихов «Мы под Колпиным скопом стоим, / Артиллерия бьет по своим. / Это наша разведка, наверно, / Ориентир указала неверно. // Недолет. Перелет. Недолет. / По своим артиллерия бьёт!» продолжал писать стихи, доживая свои дни в Нью-Йорке.
Не следует забывать и о том, что практически все филологи – это люди, которые любят поэзию бескорыстно. Можно и не претендовать на высокое звание поэта, оставаясь им в душе, развивая в себе поэтический слух и вкус. Такова традиция. Сапфо на своем острове Лесбос, возглавляя фиас (сообщество) девушек и молодых женщин, готовила их к замужеству, обучала музыке, танцам и… стихосложению. В славяно-греко-латинской академии, которая располагалась на нынешней Никольской улице, и Тредиаковский, и Ломоносов наряду со всем прочим должны были овладеть искусством слагать стихи. Первое дошедшее до нас стихотворение Ломоносова «Надпись на туясе», 1732 или 1734 г., было написано им 6-сложными силлабическими виршами: «Услыхали мухи / медовые духи. / Прилетевши сели / весело запели / Егда стали ясти, / попали в напасти: / увязи бо ноги / Ах! – плачут убоги. / Меду полизали, / а сами пропали!» Учили писать стихи и в Царскосельском лицее, и в Тенишевском училище задолго до Литературного института имени Горького. Среди выдающихся российских филологов было немало прекрасных поэтов, многие из которых не скрывали своей отнюдь не побочной страсти к версификации.
Продолжая и развивая славные традиции предшественников, собравшиеся на вечере более тридцати участников порадовали друг друга своими стихами: от тех, кто подобно Гете, уже подбирается к «рубежу восьмидесяти лет», до юных первокурсников. Вечер прошел в непринужденной дружеской обстановке без заранее приготовленного сценария как вольная импровизация. В заключение было принято решение собрать и опубликовать из прозвучавших стихов электронный альманах, практиковать такие вечера и в дальнейшем, а также объявить конкурс на лучший сонет (или венок сонетов) в честь юбилея сонета, которому в следующем 2020 году исполнится 800 лет, посвятив его … «Слову о полку Игореве».
Какие же стихи читались на вечере? Примерно такие:
Вера Липатова, преподаватель
КАК ТЯЖЕЛО ЛЮБИТЬ ФИЛОЛОГИНЮ
ты написал любовную записку
с нарушением правил риторики
прочла несколько раз
мысленно сделала правку
после этого успокоилась
и простила тебе
твою нериторичную любовь
***
жизнь
моя
соткана из желаний
невыполнимых
и уже надоевших
***
любишь одного
пишешь о другом
посвящаешь третьему
даришь четвертому
хвалит пятый
хвалит пятый
даришь четвертому
посвящаешь третьему
пишешь о другом
любишь одного
Анна Толоконникова, ст-ка 1 к.
* * *
Высотою плеч вровень с крышами
Я шагаю по узким улицам города.
Курю сквозь сиплую тяжесть солдатской одышки,
Посыпаю пеплом прошедшие годы.
Помню себя молодым и гордым,
Ломающим с силой кладку Арбата,
Толпы людей со всех концов города,
И голос мальчишек, ставших солдатами.
Двадцать второе. Знойное лето.
“48 копеек”, Горьковский парк,
Низкий хрип радио; кинобилеты
Променял на билеты в танк.
Это был сорок первый – отчётливо помню.
Ещё до того, как предался безумию.
Шеренга мальчишек в душной и спёртой комнате.
Молодые. Беспечные. Остроумные.
Сорок второй. Неистово жмут ботинки.
Половина друзей лежат под Смоленском.
Хрипы Шопена устало режут пластинки.
Догорают клочки несмешных юморесок.
Мутный подъезд и завалы знакомых зданий –
Наш приют на ближайшие годы.
Метроном отстукивает число попаданий,
Дымят крыши зданий, укрывая смогом окопы.
Сорок третий. В пору ботинки.
Больше нет конкурентов за звания.
Углубились на лбу и в душе морщинки.
Дотлевают последние крыши зданий.
Сорок четвёртый. Больше не страшно.
В глазах – кровавое зарево небосвода.
Последние ноты похоронного марша.
И чёрные, как душа, остатки трубопроводов.
Сорок пятый. Весна. Сумерки.
В душной и спёртой комнате батальон.
Молодые. Седые. Беззубые.
День торжества и день похорон.
